Последний шанс. Том 1
Шрифт:
Ян стоял в магазине, устало раздумывая, успеет ли добраться до дома до темноты – прогулки по ночному Петербургу искренне любил Влад, а вот он сам находил в этом что-то жутковатое, и даже в адской Столице в темное время суток ему было спокойнее, чем в этом холодном городе. Магазин уже закрывался, посетителей, кроме них с Владом, не было, потому он понимал, что задерживаться не стоит, уже цапнул пачку с полки…
– Ян? – зазвенел вдруг позади смутно знакомый голос, который он не слышал уже с год. – Это правда ты?..
Он почувствовал, как дрожат руки, стискивающие пачку сигарет, задохнулся на мгновение, но при всем желании исчезнуть из злосчастного магазина не мог не обернуться на девичий, непривычно дрожащий голосок.
Есеня Огнева вцеплялась в подлокотники инвалидной коляски, в изумлении рассматривая инквизитора. Ян попятился, но наткнулся лопатками на витрину, вздрогнул, словно его ударили, раскрыл рот, чтобы сказать что-то, оправдаться перед вставшим перед ним вживую ночным кошмаром, но не смог. Есеня была настоящей – и выглядела так же, как он ее запомнил.
Как он запомнил ее, умирающую от его выстрела.
Близко, в шаге от него, что ни на есть реальная. Только пахло от нее не вишневыми сигаретами, а какими-то лекарствами.
– Совсем не изменился… – пробормотала она, слабо улыбаясь, рассматривая Яна.
– Ты тоже… – механически как-то отозвался он.
– Да нет, я теперь на колесах, – бодро отозвалась Есеня, слегка крутанувшись на коляске. – Пуля та в позвоночнике что-то перебила, я так и не поняла, но… – она помрачнела. – Ходить я не могу, так уж вышло.
Ян смотрел на нее и то ли с ужасом, то ли с облегчением сознавал: не помнит! Не помнит, что это он в нее стрелял, испугавшись, что вселившийся в ее хрупкое тело Создатель задушит Влада окончательно. Он не хотел – пришлось. И вот теперь он стоял перед той, кого, как казалось, убил. Стоял и молчал, понимал, что надо что-то говорить, а не мог, совершенно растерявшись.
– Ты думаешь, почему я не в тюрьме, – неверно истолковала его оторопь Есеня. – Ну, меня признали пострадавшей, но ты, – она помрачнела, – ты, господин инквизитор, считаешь это несправедливым, да?
– Не надо… – наконец выхрипел Ян. – Не надо меня так называть. И…
И зря ты появилась, я только начал забывать этот кошмар, только начал жить, и вот ты снова являешься со свежевыкрашенными белыми волосами и тошнотворным запахом болезни. Это он, конечно, не стал говорить вслух, но был готов спорить, что фраза и без того отлично читалась по его лицу.
Есеня замялась, неловко замолчала. Никто из них не пытался представить этот разговор: оба думали, что больше никогда друг друга не увидят.
– Инквизиторство, ты долго там? – громко поинтересовался Влад, появляясь из ниоткуда рядом с Яном. – Что ты…
Войцек
– Ясно, – вдруг усмехнулась Есеня, зло и как-то разочарованно. – Только хотела спросить, где этот твой мертвяк…
– Тебе что нужно, Огнева? – покачал головой Влад. – У нас дороги разошлись, не заметила? Не знаю, как у кого, а у меня воспоминания о тебе исключительно неприятные, ты уж извини. Обиженная девочка, из-за которой этот мир чуть не обрел никому не нужного Бога… Я рад, что у тебя все так хорошо, но давай ты опять исчезнешь куда-нибудь, а?
Есеня хотела что-то ответить, но не стала спорить, неожиданно благосклонно кивнув в ответ, отвернулась, словно на Влада ей смотреть было как минимум неприятно. Тому было все равно: Войцек всегда спокойно воспринимал ненависть по отношению к себе.
– Я же говорила, ничего не меняется… – пробормотала девушка, тряхнув волосами – выбеленные пряди рассыпались по плечам. – Ты меня ненавидишь, Влад, ну, а ты?.. – она обратилась к инквизитору. – Ты тоже не хочешь меня видеть? Тоже хотел бы убить?..
Ян заметно вздрогнул, испуганно глядя на нее, все никак не в силах понять, правда ли она не помнит или только притворяется, чтобы причинить ему, своему почти удавшемуся убийце, больше боли.
Ему еще раньше казалось, что она приходит к нему в кошмарах специально, с изощренным садизмом наблюдая, как он сходит с ума. Только вот сейчас он мог говорить так, чтобы она услышала.
– Не хотел… – выдохнул он, торопливо поправился: – Не хочу! Нет! Но… Но, Есь, уйди, пожалуйста. Я… ты права, не могу тебя видеть. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Никогда.
Он страшно трясся, шагнул ближе к Владу, не обращая внимания на мертвенный холод, исходящий от духа, но голос не дрожал, звучал громко и уверенно, что даже послышалось заинтересованное шебуршание со стороны продавщицы. Только его отчаянность и заставила Есеню отвернуться.
Он хотел, чтобы она ушла, искренне хотел больше всего на свете, чтобы больше не проживать момент выстрела раз за разом, словно в бесконечном кошмаре. Ян знал, что долго не сможет смотреть на нее.
Тихо скрипя колесами коляски, она развернулась, не прощаясь, и поспешила удалиться – пропала сначала за полками, потом послышался скрип двери. Кто-то придержал ее для Есени, помог преодолеть порог.
Ян облегченно вздохнул, опустил плечи – а ведь сам и не замечал, как застыл, готовясь будто бы к нападению. Ему было стыдно перед Есеней – отчасти, но у него осталось четкое осознание: он хотел забыть все, что произошло.
Отрицание было глупым, но он больше ничего не мог.