Последний Шлемель, или Рассказы мальчика, выросшего в Варшаве

Башевис-Зингер Исаак

На нашей улице умирали люди. Смерть потрясала и пугала меня, но в то же время мне хотелось постичь ее тайну. Мама, как могла, пыталась меня утешить. Она рассказывала, что после смерти души умерших попадают в рай. Но мне хотелось узнать, что делают души там, в раю? И как там все устроено? Я часто размышлял об ужасах ада, где томятся души грешников.

Меня рано стали волновать людские страдания. Я знал, что прошло уже более ста лет с тех пор, как Польша, разорванная на части и разделенная между Россией, Германией и Австрией, потеряла независимость. Но евреи-то потеряли землю Израиля почти две тысячи лет назад! Отец уверял меня, что, если евреи будут вести себя благочестиво, придет Мессия и вернет всех в Землю обетованную. И

все же две тысячи лет ожидания - чересчур долгий срок. И потом, как можно быть уверенным, что все евреи станут соблюдать законы Бога? На нашей улице было полным-полно воришек и всяких мошенников. Такие людишки могли задержать приход Мессии, а то и вовсе превратить его в несбыточную, мечту на веки вечные...

В год, когда я родился, умер великий еврейский лидер Теодор Герцель. Доктор Герцель убеждал евреев не ждать прихода Мессии, а самим создать государство в Палестине. Но как - ведь земля-то принадлежала туркам?

На нашей улице жили революционеры, которые хотели свергнуть с престола русского царя. Они мечтали создать государство, где бы все работали и не было ни бедных, ни богатых. Но как свергнуть царя, если его охраняет столько солдат с саблями и винтовками? И разве может быть так, чтобы не стало бедных и богатых? Всегда одни люди будут жить на Крохмальной улице, а другие на Маршалковской, там, где модные магазины и бульвар с красивыми деревьями. Одни будут жить в больших городах, другие - в забытых Богом местечках. В нашей семье часто спорили об этом. Я слушал и ловил каждое слово.

Мои родители, старший брат и сестра любили всякие истории. Отец часто рассказывал о чудесах, которые совершали раввины, а еще о призраках, демонах и домовых. Так он пытался укрепить нашу веру в Бога и в добрые и злые силы, правившие в мире. Мама любила вспоминать Билгорай, где ее отец-раввин держал в строгости всю общину. Мой брат Иошуа отошел от религии и стал читать светские книги. Он рассказывал мне о Германии, Франции, Америке, о незнакомых народах и племенах, о странных верованиях и обычаях. Он так живо все описывал, словно видел это собственными глазами. Сестра увлекалась романтическими историями о графах, которые влюблялись в простых служанок. Были у меня и собственные фантазии. Очень рано я начал выдумывать разные сказки и рассказывал их мальчикам в хедере. Однажды я досочинялся до того, будто мой отец - король, и так все расписал, что мальчишки решили, что это правда. До сих пор не пойму, почему они мне поверили. Уж я-то, в моей одежонке, вовсе не был похож на принца.

В 1914 году началась Первая мировая война. В 1915-м, когда мне исполнилось одиннадцать, немцы захватили Варшаву. В 1917-м я услыхал необыкновенную новость: русского царя Николая Второго свергли с престола. Солдаты с саблями и винтовками не встали на его защиту, а наоборот, поддержали революционеров. Если такое возможно, как не поверить, что настанет пора, когда не будет ни бедных, ни богатых?

Но до этого, по всей вероятности, было еще очень далеко. В 1917 году в Варшаве царили голод и тиф. Немцы хватали людей на улицах и отправляли на принудительные работы. Наша семья голодала, поэтому было решено, что мама и младшие дети, брат Моше и я, поедут в Билгорай к дедушке, там было легче достать продукты. В ту пору мне исполнилось тринадцать, но, хотя мне уже справили Бар-Мицву1, я все еще не нашел ответа ни на один из мучивших меня вопросов.

– ---------------------------------------------------------------------

1Вступление мальчика в совершеннолетие.

– ---------------------------------------------------------------------

Тайны Каббалы

На Крохмальной улице нас знали все. Что ни день мы с моим приятелем Менделем часами слонялись по ней, обняв друг дружку за плечи. Поглощенные выдумыванием всяких историй, мы то и дело натыкались на корзины с фруктами и овощами, принадлежавшие торговкам, и те кричали нам вслед: "Совсем ослепли, бездельники!"

Мне

было в ту пору лет десять. А Менделю уже одиннадцать. Я был голубоглазый, белолицый, при этом худой, как палка, с тонкой цыплячьей шеей и ярко-рыжими волосами. Пейсы мои вечно развевались, словно их трепало ветром, куртка постоянно расстегивалась, поскольку карманы ее были вечно набиты дешевыми книжками, что продавали по две на грош. Я не только уже мог сам прочесть страницу из Талмуда, но и постоянно совал нос в отцовскую Каббалу, в которой, впрочем, ничего не понимал. На последних страницах этих дешевых книжонок я рисовал цветными карандашами шестикрылых ангелов, двухголовых зверей с глазами на хвосте, рогатых демонов со свиными рылами, змеиными телами и коровьими копытами. По вечерам, стоя на нашем балконе, я вглядывался в усеянное звездами небо и размышлял о том, как все было устроено еще до сотворения мира. Дома все считали, что из меня вырастет безумный философ, вроде того профессора из Германии, который десятилетиями размышлял о загадках бытия и наконец пришел к выводу, что люди должны ходить вниз головой и вверх ногами.

Мендель был сыном угольщика. Раз в несколько недель его отец приносил к нам в дом здоровенные корзины с углем, и моя мать давала ему за работу копейку. Мендель был повыше меня ростом, смуглый, как цыган, а волосы словно вороново крыло. У него были короткий нос и разделенный надвое подбородок, а глаза раскосые - как у татарина. Друг мой ходил в залатанной куртке и рваных башмаках. Их семья жила в одной комнате в доме 13 по Крохмальной улице. Мать Менделя, кривая на один глаз, торговала глиняной посудой на задах рынка.

Нас объединяла общая страсть - придумывание невероятных историй. Нам никогда не надоедало слушать рассказы друг друга. Как-то поздним летним вечером мы шли по Янашскому рынку, вдруг Мендель остановился и сказал, что хочет открыть мне одну тайну: на самом деле его отец вовсе не угольщик. Это он просто для виду притворяется. Взаправду-то он богаче самого Ротшильда. У их семьи в лесу есть настоящий дворец да еще замок на берегу моря, и там полным-полно золота, серебра и бриллиантов. Я спросил Менделя, откуда же у них такое богатство.

– Поклянись своими цицес1, что никому не скажешь.

– ---------------------------------------------------------------------

1 Кисточки, которые прикреплены к углам прямоугольного молитвенного покрывала - талеса.

– ---------------------------------------------------------------------

Я поклялся.

– Давай расщепим соломинку.

Мы нашли соломинку и, взявшись за ее концы, обвязались ей, как перевязью. Мендель мечтательно прищурил татарские глаза и расплылся в улыбке, показывая ослепительные белые зубы.

– Мой отец - грабитель, - сказал он.

От этих слов у меня мурашки побежали по спине.

– А кого он грабит?

– Он делает подкопы под банки и уносит оттуда все золото. А еще устраивает засады в лесу и нападает на проезжих купцов. У него есть ружье и сабля. К тому же он колдун и может войти в ствол дерева, даже если там нет никакой щели.

– Тогда зачем он таскает корзины с углем?
– удивился я.

– Чтобы полиция не прознала...

Мендель объяснил мне, что отец его промышляет не в одиночку. Он главарь шайки двенадцати сотен разбойников. Отец Менделя посылает их воровать по всему свету, и они приносят ему добычу. Одни плавают по морям и нападают на корабли, другие подстерегают караваны в пустыне. Мой приятель утверждал, что, кроме его матери, у отца еще двенадцать наложниц - все они плененные принцессы. Мендель заявил, что после Бар-Мицвы он тоже станет разбойником. И женится на принцессе, что живет за рекой Самбатон. Она давным-давно ждет не дождется, когда он придет за ней. У нее золотые волосы до пят, а на ногах золотые туфли. Чтобы девушка, не ровен час, не сбежала, отец Менделя приковал ее к столбу железной цепью.