Последний суд
Шрифт:
— А как дела у тебя? — сказал Джонатан, закончив рассказ.
— Я встретилась с Жанэ, а потом прошвырнулась по магазинам.
У нее было на редкость хорошее настроение.
— Что ты сделала?!
— Прошвырнулась по магазинам: я уже полгода хожу в одном и том же. Еще зашла в парикмахерскую. Так что, я думаю, наши достижения примерно одинаковы. Секундочку.
Вернее было бы сказать: «Подожди минут пятнадцать», потому что именно столько она пробыла в ванной комнате. Даже Аргайл,
— Боже милостивый!
— И это все, что ты можешь сказать? — спросила она, поворачиваясь перед ним и любуясь своим отражением в зеркале.
— Ты такая красивая.
— Я не просто красивая, молодой человек. Я великолепная. Бесподобная. Сногсшибательная. Вот, попала на распродажу и не смогла удержаться.
Она полюбовалась собой еще немного.
— Сто лет не носила короткое, черное и обтягивающее. А зря — нельзя лишать мир такого удовольствия. Как тебе туфли?
— Очень симпатичные.
— Тебе нужно научиться говорить комплименты, — сухо бросила она, продолжая вертеться перед зеркалом. — Я не так часто надеваю что-то красивое, но когда надеваю, мне хотелось бы слышать что-нибудь более оригинальное. В следующий раз попробуй сказать: «Изумительно». Или «Чудесно». В общем, что-нибудь в этом духе.
— Хорошо. А какая связь между твоими приобретениями и тем, что я не смог разговорить Бессона?
— Такая, что мне нужно было встретиться с ним самой. Я хотела спросить его насчет ареста: был он арестован или нет? Кстати, предупреждаю: сегодня вечером я хочу выйти в свет.
— Без меня?
— Разумеется, без тебя. Я не хочу, чтобы ты напрягал свою ногу.
Аргайл надулся.
— Это что: так важно?
— Может быть, и нет, но у нас оборвалась еще одна нить. Никто не звонил Эллману из Парижа: я только что говорила с Жанэ. Теперь он хочет связаться со швейцарцами и попросить их тоже поработать в этом направлении. Но пока Бессон остается нашей единственной зацепкой.
— Надеюсь, ты будешь осторожна? Хочешь, я незаметно пойду за тобой?
— Ты не умеешь ходить незаметно. Если Бессон увидит тебя, все будет безнадежно испорчено. Не волнуйся, со мной ничего не случится. Да, пожалуй, мне нужно почаще покупать себе красивые вещи, — сказала она задумчиво, надев новое пальто и в который раз убедившись, что выглядит замечательно.
Она затворила за собой дверь, оставив его в одиночестве и тревожных мыслях.
Когда Флавия вернулась в гостиницу, ее радужное настроение успело напрочь испариться. Она вошла в номер, включила свет и рухнула на табуретку у окна.
Джонатан после долгого, унылого и тревожного вечера крепко спал. Ему казалось, что
— Боже милостивый! Уже час ночи.
— Знаю.
Аргайл молча смотрел на ее взлохмаченные, волосы, измятое платье и грязные босые ноги. Несмотря на потрепанный вид, чувствовалось, что Флавия полна сил и энергии.
— Что с тобой произошло? У тебя такой вид, словно тебя волоком тащили по земле.
— Ты почти угадал. И главное, я сама виновата. Черт побери!
Он сел, встряхнулся и посмотрел на нее внимательнее.
— Ты выглядишь ужасно. Я пойду пущу тебе воду.
Флавия кивнула. Аргайл поплелся в ванную, а Флавия подскочила к маленькому холодильнику в поисках чего-нибудь подкрепляющего.
— Я целый день на одной минералке, — пожаловалась она. — Боялась утратить ясность мысли.
Когда вода в ванной набралась, Флавия упала в нее, издав протяжный стон облегчения, а Джонатан пристроился на унитазе, приготовившись слушать отчет о приключениях своей неугомонной подруги.
— Начиналось все как в сказке, — приступила к рассказу Флавия. — Я приехала к дому Бессона, выяснила, что он дома, и стала ждать. Около девяти он вышел из подъезда, один, и направился в ближайший ресторан. Я даже не ожидала, что мне представится такая блестящая возможность, и, конечно, последовала за ним. В ресторане я дала на лапу официанту, и он усадил меня за соседний столик.
Оказавшись в непосредственной близости от объекта, я начала бросать на него знойные взгляды, потягивая свой аперитив. Через десять минут я продолжала делать то же самое за его столиком.
Он не только выразил готовность оплатить мой счет, но и старался быть приятным собеседником, — назидательно сказала Флавия. — Я в жизни своей не слышала столько комплиментов за один вечер.
Джонатан сдавленно хмыкнул.
— Тебе тоже не мешало бы иногда говорить их, — посмотрела на него Флавия. — Это производит необыкновенно приятное впечатление.
Он снова хмыкнул.
— Между прочим, я пытался, — напомнил он. — И в ответ услышал предупреждение, что могу облиться супом.
— Я, со своей стороны, — продолжила Флавия, — отрабатывала его деньги на полную катушку. Я смеялась, кокетничала. Он рассказывал мне интересные истории, связанные с торговлей картинами, и я в ответ смеялась, охала и ахала во всех нужных местах. Я даже притрагивалась рукой к его рукаву, когда он рассказывал особенно забавный анекдот. Я сказала, как, должно быть, замечательно, каждый день соприкасаться с искусством, и бросила на него манящий взгляд.
Джонатан почувствовал себя неуютно. Он скрестил руки на груди и продолжал слушать.