Последний танец Кривой белки

Цуприков Иван

Открыв глаза, Михаил вздохнул, лежит он под деревцем, и не гонится за ним щука, и не умеет он летать. Хотел было вытереть пот со лба, но увидел сидящую над собой на ветке серую птицу величиной с голубя. Она поет: ци-иу, ци-иу, ци-иу, ци-и-и-иуу.

"Неужто, рябчик?
– подумал Михаил.
– А ведь он это", - прищурившись, Степнов не сводит с него глаз.

Услышав сильные хлопки крыльев, боится в сторону посмотреть, где сорвалась птица. А этого и не нужно делать. Она села рядом с рябчиком, со своим братом или сестричкой, чистит клюв о ветку,

пискнула: цик, цик.

"А, может, это рябчонок, он к маме или к папе подлетел. А, может, это сам папа или сама мама".

Что-то кольнуло большой палец на ладони, упертой в землю. Но Михаил не отдернул руку, чтобы не вспугнуть птиц. Что-то подсказало, что рядом с ним целая семья рябчиков. Точно, точно, их птенчики попискивают с ним со всем рядом, даже не зная, как для них опасен этот человек, на ладонь которого один из них пытается забраться.

И все-таки удалось серому цыпленку при помощи крыльев взлететь и сесть на ногу Михаила. Он чувствует вес этой птицы. Рябчик уселся на него и, почистив свои перышки клювом, умостился животом на штанине и замолчал. Отдыхает.

Тихонечко приподняв голову, Михаил нашел его глазами. Цыпленок закрыл глазки, ему комфортно сидеть на ноге Михаила. Еще один, легонько царапая своими тонкими коготками кожу руки, забрался к нему на правую ладонь и, уловив тепло, уселся на ней.

"Ну, что, вот и ужин, - подумал Степнов.
– Только вот, как бы изловчиться и схватить обеих птиц".

Освободив левую руку от веревки, приготовился. И как назло холодок попал в нос, забрался в переносицу к нему, и - чих.

И птиц, как не было, все разлетелись по сторонам.

"Обидно!" - вздохнув полной грудью, Михаил повернулся на бок и, хватаясь за дерево руками, встал.

Солнышко уже спускалось со своего зенита на землю. До вечера еще есть время, нужно подумать, что на ужин принести.

Михаил глянул на поверхность воды, ничего не видно, здесь вода не прозрачная, как в приснившемся ему озере. А, жаль. Подняв веревку, ступая на пятку, медленно опускает стопу на землю, чтобы не нашуметь.

Рябчики, сидевшие на нижней ветке березки, не сводили с него глаз. Да, они еще не знают, что это за чудище. Попискивают между собой, обсуждают, но не улетают. А Михаилу до них дела нет, эту птицу руками не ухватишь, и поэтому отвернулся от рябчиков и внимательно всматривается в речную гладь. Здесь она узкая, а вот подальше, снова разлилась в ширину.

"Почему? Не старица ли там? Точно, точно, вроде бы старица, - догадался Михаил, рассматривая два рукава Эсски.
– В одном вода стоячая, в другом - бурлит местами. Вот здесь щука должна стоять. А, вот, как ее найти и поймать?"

Ветка, потянувшая его за рукав, и подсказала, как можно ухватить щуку. Срезал ее ножом снизу, и верхние ветки тоже, получилась рогатина. Стал ее концы затачивать. Вот и вилы получились, только палка коротковатая, но зато тяжелая. Если резко ударить ею рыбину, то точно проткнет ее.

У старицы травяной берег, часть ее в воде. Какая-то рыбина, быстро раздвигая ее,

стала уходить на середину старицы, а за ней и вторая, третья. Это - щуки, узнал он их по длинному, змеевидному телу.

Михаил замер, всматриваясь в травяной берег. Ничего не видно, только трава. Сделал несколько шагов к воде и, остановившись у самого ее края, снова замер, как на посту часовой стоит у полкового знамени, немножко расслабившись.

Со временем почувствовал, рука начала затекать. Положив острогу на другое плечо, стал шевелить пальцами правой руки, плечо заныло, кровь пошла к пальцам. Через несколько минут снова взял острогу в правую руку и положил ее себе на плечо.

Справа что-то двинулось по воде. Стал следить за этим местом. Рыбы на поверхности воды не видно, а вот линия разрезаемой чем-то воды в его сторону хорошо заметна.

"Это - щука", - догадался Михаил и сильно сжал пальцами свою пику.

Рыбина прямо к нему движется, вот-вот подойдет совсем близко. Но вдруг какая-то другая полоса резко двинулась к этой, и вода забурлила, образуя вокруг себя пузыри, кидая из стороны в сторону длинные косы зеленой травы.

И, поняв, что это может единственный шанс завладеть рыбой, Михаил с силой ткнул свою пику в эту бурлящую воду и, одной рукой удерживая палку, упав на колени, стал рукой хватать скользкое тело рыбы.

Повезло, это была щука, с полметра в длину, бьющаяся в проткнувшей ее тело пике. Михаил, придавив ее ко дну, нащупав ее голову, что есть силы, сдавил ее ладонью, и чуть-чуть приподняв пику, бросил рыбину на берег.

"Вот, радость то, какая!"

Михаил присел около огромной пойманной щуки и не сводил с нее глаз.

"Вот, радость. Еду поймал, - и, проткнув насквозь тело рыбины, взяв ее обеими руками, побежал к избе.

– 3 -

Не отрывая глаз от Виктора, Михаил следил за каждым действием Муравьева.

Тот укладывал на землю три разрубленных бревна, на них - следующие, только поперек, и на них еще один ряд.

Горящая спичка, поднесенная к толстым сосновым бревнам, потихонечку таяла в пальцах Муравьева. Огонь лизал дерево и, вдруг ухватившись за него, полез по дровине внутрь.

Дымок, появившийся на уложенных дровах, удивил Михаила.

"Неужели, спички хватило, чтобы разжечь бревна?
– подумал он.
– Как это? Они же большие! Бывает, и хворост не сразу загорается, а здесь - толстые бревна?"

– Они сухие и в смоле, - заметив удивление на лице Михаила, сказал Виктор.
– Рыбу разделал?

– Тэ, - ответил Михаил.

– Что "тэ"?
– спросил Виктор.

– Шуку, - Михаил бьет по своей ладони ребром другой ладони.

– Не понял, - издевается Муравьев.

– Руз-рызал, тэ, - с трудом выдавил из себя эти два слова Михаил.

– Умница. Ставь сковороду на огонь, сейчас жарить будем твою щуку.

– Тэ.

– Нужно сказать, например, - задумался на секунду-другую Муравьев, - хорошо.