Последний воин. Книга надежды

Афанасьев Анатолий Владимирович

— Как ты их собираешься прижать? В милицию сообщить?

— Ну зачем по пустякам органы тревожить, им доказательства нужны, труп, к примеру. А где его взять? Нет уж, без милиции обойдёмся.

— Но ты мне веришь? Я ни в чём не виновата. Честное слово!

Пашута не стал ей объяснять, чего стоит её честное слово, тем более для компетентных товарищей. Да и не успел бы объяснить. Только они устремились к двери, как с той стороны усердно заскрежетал ключ в замке. Варя охнула, и Пашута увлёк её на кухню.

—

Сиди тихо! — Взял с полки столовый нож с длинным лезвием, потрогал зачем-то на ноготь. Варя вспомнила: именно этот нож она держала в руке с той же примерно целью. На мгновение всё в её глазах затянуло серым маревом. Она не заметила, как Пашута исчез из кухни.

Нереальная тишина в квартире привела её в чувство. Она поплелась в комнату и застала там такую картину. Жора-капитан, задумчивый и грустный, с неузнаваемым лицом, сидел на стуле, свесив длинные руки к полу, а за спиной у него стоял Павел Данилович, уперев ему лезвие в шею. Он Жору мягко уговаривал:

— Ты пойми, дурачок, за тебя заступиться некому. Я тебя проколю, как барана, и никто по тебе не заплачет. Витюша с Дмитрием Ивановичем запихают в мешок да сволокут к проруби. Будешь рыб в Неве кормить. Видишь, к чему приводит баловство? Ну зачем ты меня давеча бутылкой ударил?

— Чего тебе надо? — Жорин голос Варя не узнала. Прямо сиротская мольба. «Какой же он, оказывается, трус!» Её собственный страх улетучился, и сразу сцена приобрела юмористическую окраску.

— А расскажи, что знаешь. Чем ваша преступная группа занимается? Каким товаром промышляете? Ну и адреса, конечно, какие помнишь. Если обманешь, я тебя опять найду. На мне грехов много, твоя кровь, даст бог, в заслугу зачтётся… А ты, Варя, сядь за стол и на бумажку запиши, что нам Жора доложит.

— Я ничего не знаю. Это их дела.

— Он правду говорит, Павел. Он у них шестёрка.

— Уж кто бы пасть открывал… Ну погоди, Варюха…

Он не успел объяснить, почему Варе надо «годить». Пашута, изогнув руку, легонько чиркнул лезвием по его рту. Кровь проступила двумя алыми пятнышками, Жора их слизнул.

— Не надо пугать, — укорил Пашута. — У тебя кишка тонка, чтобы пугать.

Варя сказала:

— Я же слышала, как вы с Витькой обговаривали чего-то в Краснодар везти.

— Ах, в Краснодар? — удивился Пашута. — Широко размахнулись, стервецы.

Жора был как в столбняке. Нож его гипнотизировал. Он хоть и молодой был, да битый. Понимал: дьявол в деревенском ватнике шутить не собирается. По тому, как он подкрался, как, ткнув ножом в шею, ловко довёл до стула, Жора уяснил, в какие опытные руки угодил. Сколько уж они разговаривают, а деревня ни разу не подставился, ни одного промаха не допустил. Жора пока ещё надеялся на приход Виктора, но у того ключей не было. Пашута словно прочитал его мысли.

— Дверь на запоре. Если твой приятель

сунется, я сначала с тобой кончу, потом отопру.

— А расколюсь, меня Дмитрий Иванович достанет.

— Не торгуйся, парень. Времени в обрез. Ну!

Нож потёк к Жориному горлу, он не стерпел его голубоватого сияния.

— Ондатру должны отвезть! Пятьсот штук. Товар не знаю где, сегодня скажут. В Краснодаре адрес такой…

Варя записала, высунув от усердия кончик языка.

— Ладно, — усмехнулся Пашута, — повезло тебе крупно, сынок. Некогда с тобой канителиться. А ну, встань!

Он с парнем проделал ту же операцию, что и с Дмитрием Ивановичем, стянул ему руки ремнём, а ноги — двумя полотенцами. Поглядел — не понравилось, слишком уж азартно вспархивали Жорины ресницы. Такой от пут в два счёта избавится.

Кряхтя, за шкирку доволок сироту до туалета, взгромоздил на толчок. Из кладовки принёс верёвку, молоток, гвозди, надёжно примотал Жору к сливному бачку.

— Хорошо сидишь, — похвалил. — Тут тебе самое место. Ну, не скучай.

Дверь в туалет заколотил гвоздями наглухо. Варя следовала за ним как тень, восторгалась:

— Какой ты выдумщик, Павел Данилович.

— В нашем деле иначе нельзя.

Крепыша Витю повстречали на лестнице, когда спускались. Не удалось им разминуться. Своим туловищем он, как ящиком, дорогу им перегородил. Смотрел недоверчиво, хотя и попытался изобразить усмешку.

— Здорово, фраера! На поклон приходили? Прощеньица просить? Сам дома?

Пашута был рад встрече. Ответил вежливо:

— Самого нету. Жорик там. Чего-то у него желудок схватило, никак из туалета не выходит.

Варя спряталась за Пашутину спину. Витюша зрачки сузил, запыхтел:

— А ну, давай вместе подымемся!

— Некогда нам. Пропусти, пожалуйста.

Тут Виктор совершил тактическую оплошность. С лагерных времён в нём сохранилась своеобразная реакция на слово «пожалуйста». Уловив в тоне Пашуты заискивающий оттенок, он расслабился, снял руку с лестничных перил, за которые до того надёжно цеплялся.

— Вчерашнего тебе мало, падла? Топай, говорю, наверх!

Пашута толкнул его в грудь, и он с грохотом обрушился вниз, прокувыркался пролёт и приложился хребтом к батарее парового отопления. Падение его воодушевило. Он спросил:

— Это что же такое происходит со мной?

Пашута, проходя мимо, поглубже нахлобучил ему кепку на нос:

— Не ушибся, милок?

В ответ Витя громко икнул.

— Вот и всё, — подытожил Пашута на улице. — Сделал дело, гуляй смело.

Варя заглянула ему в лицо.

— И что дальше будет?

— Вся жизнь впереди. Что-нибудь придумаем.

— Вместе придумаем?

— Куда ж ты без меня, — уверенно ответил Пашута. — Без меня ты пропадёшь. Это всем ясно.