Последний вздох

Кейн Рейчел

Оливер перешел от нее к Шейну, и как только она сделала пару глубоких, успокаивающих вдохов, она перестала изучать котенка на плакате и посмотрела на своего парня. Он был напряжен, но старался этого не показывать — она могла прочесть это по слегка бледному, застывшему лицу и по тому, как его плечи были зажаты, подчеркивая мышцы под его свитером. Он закатал рукав, не говоря ни слова, и Оливер — тоже молча — завязал жгут и протянул ему еще один мяч для сжимания. В отличие от Клер, которая была едва в состоянии сдавить мячик, Шейн едва не расплющил его, когда

надавил. Его вены были видны даже через всю комнату, и Оливер лишь слегка прикоснулся к ним кончиками пальцев, вообще не встречаясь с взглядом Шейна, затем вставил иглу так быстро и гладко, что Клер едва не упустила этого. — Две пинты, — сказал он Шейну. — Ты все равно будешь отставать от своего графика, но, полагаю, мы не должны выкачивать из тебя гораздо больше за один раз.

— Ты кажешься разочарованным? — голос Шейна был слабым и прерывистым, и он положил голову обратно на подушки, когда зажмурил глаза. — Черт, я ненавижу это. Действительно ненавижу.

— Я знаю, — произнес Оливер. — Твоя кровь отдает этим.

— Если ты продолжишь в том же духе, я тебе врежу. — Шейн сказал это мягко, но он не шутил. Мускул на его челюсти был сжат туго, как стальной трос, а его рука качала резиновый мяч в конвульсивных сжатиях. Оливер снял жгут и зажимы, и кровь Шейна двинулась вниз по трубке.

— Могу я указать получателя для своего пожертвования? — спросила Клер. Это привлекло внимание Оливера, и даже Шейн приподнял веки, чтобы взглянуть на нее. — Раз уж я сдаю добровольно.

— Да, я полагаю, — сказал Оливер, и достал черный маркер. — Имя?

— Больница, — сказала она. — Для чрезвычайных ситуаций.

Он одарил ее долгим, оценивающим взглядом, а затем пожал плечами и поставил простой крест на пакете — заполненным уже на четверть — прежде чем закрепить его в держателе рядом с ее креслом.

Шейн открыл рот, но Оливер сказал: — Даже не думай произносить это. Твоя уже заказана.

Шейн ответил на это рвотными звуками.

— Именно поэтому твоя кровь не предназначена для моего счета, — сказал Оливер. — У меня действительно есть стандарты. А теперь, если кто-либо из вас почувствует тошноту или слабость, нажмите кнопку. Так или иначе, я вернусь через несколько минут.

Он встал и пошел к двери, но помедлил, положив руку на ручку. Он повернулся к ним и сказал: — Я получил приглашение.

На мгновение Клер не знала о чем он говорил, но затем она ответила: — Оу. Вечеринка.

— Помолвка, — произнес он. — Тебе следует поговорить со своими друзьями по поводу… политической ситуации.

— Я… Что? О чем вы говорите?

Глаза Оливера сверлили ее, и она опасалась какого-либо вампирского принуждения, но он, казалось, абсолютно не пытался. — Я уже пытался предостеречь Майкла, — сказал он. — Это неразумно. Очень неразумно. Вампирское сообщество в Морганвилле уже… обеспокоено, они чувствуют, что людям дали слишком много свободы, слишком много дозволенности в их деятельности в последнее время. Всегда существовали четкие отношения…

— Серийного убийцы и жертвы, — вставил Шейн.

— Защитника

и Защищаемого, — сказал Оливер, бросив хмурый взгляд на ее парня. — Такие отношения освобождены от слишком сильных эмоциональных осложнений. Это обязательство, которое вампиры могут понять. Эта… связь между Майклом и вашим человеческим другом Евой… неотработанна и неприятна. Теперь, когда они грозятся узаконить эти отношения… возникло сопротивление. С обеих сторон, от вампиров и людей.

— Погоди, — сказал Шейн. — Ты серьезно говоришь нам что люди не хотят чтобы они поженились?

— Существует четкое понимание того, что не уместно или не разумно разрешать вампиро-человеческие смешанные браки.

— Это рассизм!

— Это никак не связано с расой, — сказал Оливер. — Это связано с видами. Между вампирами и людьми установившиеся отношения, и, с точки зрения вампиров, это отношения хищника и жертвы.

— Я все еще думаю, что ты имеешь в виду паразита и хозяина.

Раздражительность Оливера вспыхнула, что было опасно. Его лицо изменялось, буквально перемещалось, словно внутренний монстр стремился вырваться. Затем всё исчезло, но осталось ощущение в комнате, покалывающий шок, заставивший даже Шейна заткнуться, по крайней мере, пока. — Некоторые не хотят, чтобы Майкл и Ева поженились, — сказал он. — Можете мне поверить на слово, что даже равнодушные считают, что это ничем хорошим не кончится для всех участников. Это неразумно. Я говорил ему об этом, и я пытался сказать ей. Теперь я говорю вам остановить их.

— Мы не можем! — воскликнула Клер ужаснувшись. — Они любят друг друга!

— Это точно не имеет никакого отношения к тому, что я говорю, — сказал ей вампир, и открыл дверь в комнату. — Меня совершенно не волнуют их чувства. Я говорю о реальной ситуации. Брак — политически губителен, и разожжет проблемы, которые лучше всего оставить тлеющими. Скажи им это. Скажи им, что это будет остановлено, так или иначе. И лучше, если они остановят это сами.

— Но…

Дверь закрылась, что бы она ни собралась сказать, и, в любом случае, Клер не была уверена, что у нее действительно была хоть какая-нибудь идея. Она посмотрела на Шейна, который казался столь же безмолвным, как и она.

Но он, конечно же, первым обрел голос. — Ну, — сказал он, — Я ему так и сказал.

— Шейн!

— Послушай, вампиры и люди вместе — никогда не было хорошей идеей. Это, как союз кошек и мышей. Всегда скверно заканчивается для мыши.

— Это не вампиры и люди. Это Ева и Майкл.

— В чем именно отличие?

— Это… просто!

Шейн вздохнул и положил голову обратно на подушки. — Хорошо, — сказал он. — Но я ни за что не разобью Еве сердце. Тебе придется сказать ей, что свадьба отменяется, любезность от вампирского почти-босса. Просто дайте мне знать заранее, чтобы я смог установить на своих наушниках заглушающие настройки, чтобы перекрыть крики и вой.

— Ты такой трус.

— Из меня кровь вытекает в пакет, — указал он. — Я думаю, что заслужил какой-нибудь нетрусливый нагрудный знак.