Последний вздох
Шрифт:
Теперь еще эта ситуация с Оливером, говорящим напрямую, что свадьба отменяется, или еще что.
Очень, очень плохо.
— Итак, — сказала она Шейну, когда они шли домой, прижавшись руками, засунув кисти в карманы, чтобы укрыться от ледяного, хлещущего холодного ветра. — Что я скажу Еве? Или, Боже, Майклу?
— Ничего, — сказал Шейн.
— Но ты сказал что мне следует…
— Я передумал. Я не мартышка на посылках у Оливера, и ты тоже. Если ему хочется строить из себя Лорда Замка с этими двумя, то может прийти и сделать это сам. — Шейн свирепо оскалился. — Я бы заплатил,
— Ты думаешь… — Ох, это была опасная территория, и Клер заколебалась, прежде чем ступить на нее. Это было сплошное минное поле. — Боже, не могу поверить, что спрашиваю это, но… ты думаешь, Майкл действительно серьезно настроен с ней? В смысле, ты знаешь его лучше, чем я. Больше, во всяком случае. У меня возникает чувство, иногда, что он… сомневается.
Шейн молчал долго — слишком долго, подумала она — а потом сказал, — Ты спрашиваешь, действительно ли он любит ее?
— Нет, я знаю что он любит ее. Но жениться на ней…
— Брак — это громкое слово для всех парней, — сказал Шейн. — Ты знаешь это. Это нечто вроде аллергии. У нас появляется зуд, и мы потеем лишь от одной попытки произнести это слово, тем более сделать это.
— Так ты думаешь он нервничает?
— Я думаю… Я думаю, что это важное событие. Важнее для него и Евы, чем для большинства людей. — Шейн не поднимал глаз, сосредоточенный на тротуаре и их шагах. — Послушай, спроси его, хорошо? Это девчачий разговор. Девчачьи разговоры не по мне.
Она ударила его в плечо: — Задница.
— Так-то лучше. А то у меня появляется чувство, что мы должны пройтись по обувным магазинам или еще что.
— Быть девчонкой не так уж и плохо!
— Нет. — Он вытащил руку из кармана и положил ее ей на плечи, обняв. — Если бы я мог быть наполовину девушкой, похожей на тебя, я бы… Вау, я понятия не имею, куда бы я с этим отправился, и оказывается это просто неудобно.
— Осел.
— Тебе нравится быть девушкой — это хорошо. Мне нравится быть парнем — это тоже хорошо.
— Дальше ты скажешь, что «Я — Тарзан, а ты — Джейн!».
— Я видел, как ты вонзала стрелы в вампиров. И чертовски маловероятно, что я бил бы себя кулаком в грудь и пытался сказать тебе, что я ношу набедренную повязку где-то здесь.
— И ты сменил тему. Майкл. Ева.
Он поднял левую руку. — Клянусь, я понятия не имею, что думает Майкл. Парни не тратят все свое время на попытки прочесть мысли друг друга.
— Но…
— Как я и сказал. Если ты хочешь знать, спроси его. Майкл все равно не в состоянии солгать. Только не тем людям, о ком он заботится.
Это — правда, или, по крайней мере, всегда было правдой раньше. Особенно холодный порыв ветра резанул по незащищенной коже горла и лица Клер, она вздрогнула и еще теснее прижалась к теплому боку Шейна.
— Прежде чем ты спросишь, — проговорил Шейн, опустив свою голову ниже к ней, — Я люблю тебя.
— Я не собиралась спрашивать.
— О, ты прокручивала это в своей голове. И я люблю тебя. Теперь твоя очередь.
Она не смогла сдержать улыбку, распространяющуюся по ее лицу, или тепло, рвущееся наружу
— О, теперь, это просто низко.
Она повернулась, встала на цыпочки, и поцеловала его. Губы Шейна были прохладными и немного сухими, но они согрелись, а лизнув их языком, она смягчила поцелуй до шелка и бархата. На вкус он был как кофе и карамель с каким-то темным, пряным, его собственным оттенком. Вкус, который она страстно желала каждый день, каждый час, каждую минуту.
Шейн издал удовлетворенный звук в глубине его горла, обхватил ее за талию и отвел назад, пока она плечами не ощутила холодную кирпичную стену. Затем он принялся за серьезные поцелуи — глубокие, сладкие, горячие, настойчивые. Она потерялась в них, парящая и одурманенная, пока он, наконец, не прервался на вдох. Взгляд его карих глаз был сосредоточенным и мечтательным одновременно, а его улыбка была… опасной. — Ты все еще анализируешь? — спросил он.
— Хм, — сказала Клер, и прижалась к нему. — Думаю, я приняла решение.
— Черт, надеюсь, что нет. У меня еще есть много способов в запасе, чтобы попытаться добиться своего.
Кто-то рядом с ними прочистил горло, и это было достаточно неожиданным, чтобы Шейн сделал гигантский шаг назад, встав между источником этого шума и Клер. Защищая ее, как всегда. Клер раздосадовано покачала головой, и обошла его справа, чтобы встать рядом с ним.
Источником шума был Отец Джо. Священник Морганвилльской католической церкви был человеком слегка за тридцать, с рыжими волосами, веснушками, добрыми глазами и лишь слегка осуждающей улыбкой, которой он их одарил. — Не хотел вам мешать, — сказал он, что было ложью, но, возможно, очень маленькой. — Клер, я хотел поблагодарить тебя за посещение репетиции хора в минувшее воскресенье. У тебя очень приятный голос.
Она покраснела — отчасти потому, что священник так внимательно наблюдал за ней, непристойно размышляющей о своем парне, и отчасти потому, что она не привыкла к такого рода комплиментам. — Он не очень сильный, — сказала она. — Но я люблю временами попеть.
— Тебе просто нужна практика, — сказал он. — Я надеюсь, что мы вскоре снова увидим тебя на мессе. — Он приподнял свои брови, потом кивнул Шейну. — Ты тоже всегда приглашен.
— Спасибо за приглашение, — сказал Шейн, почти искренне.
— Но ты не придешь.
— Чертовски на это похоже, Отец.
Клер продолжала краснеть, потому что, пока Отец Джо уходил, заложив руки за спину, Шейн повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Месса? — повторил он, поднимая брови. — Скажи мне, что ты не исповедовалась.
— Нет, ты должен быть настоящим католиком, чтобы сделать это, — сказала она.
— Так… что за интерес?
— Мирнину захотелось пойти. — Это прозвучало всеобъемлюще, хоть и кратко. Начальник Клер — опасный чокнутый вампир, который был совершенно милым большую часть времени, пока не переставал таковым быть — не был предметом особой симпатии Шейна, и она поспешила продолжить, когда увидела, как выражение его лица немного сместилось в сторону раздражения.