Последний закат
Шрифт:
Мое сознание тогда было слишком шокировано и изумлено, чтобы я мог целостно охватить всю картину происходящего. Я в ступоре замер, когда вид поляны открылся передо мной, и стоял, глазея на мерцающие во тьме огни и людей, видневшихся в их свете. По сторонам, у краев поляны, местность освещалась ярким светом фар немногочисленных машин, которые тоже произвели на меня ошеломляющее впечатление. А музыка и песни... у меня было такое чувство, будто я умер тогда, в воде озера, и попал в рай. Но моя спутница не позволила мне долго простаивать, любуясь кипящей ночной жизнью поселения, и вновь потянула меня за руку в самую гущу веселья. Обходя группы сидевших на траве людей, в одной из которых я, кажется, заметил Ягодку, а в другой и чернокожую семью, рассказавшую нам об этом месте, мы дошли до центра поляны, к самому большому костру. Как только мы остановились, моя новая подруга, имя которой я до сих пор не знал, отпустила мою руку и
– Будь тут, у костра, обсыхай, знакомься с людьми, но никуда не уходи! Я сейчас быстренько найду чего-нибудь вкусненького, горяченького и сытненького и принесу тебе сюда!
Еще не успев договорить эти слова, она развернулась и, грациозно и быстро шагая, обошла высоченный костер, у которого велела мне оставаться, и скрылась в многочисленной толпе. И только тогда, в ярком свете огня, когда она обращалась ко мне, мне, наконец, удалось как следует рассмотреть ее прекрасное лицо, красота которого буквально лишила меня речи.
Здесь, у самого большого костра, было самое шумное веселье. Я находился в окружении многочисленной группы, по-видимому, подвыпивших людей, которые подпевали играющей из акустической системы одной из машин песне во все горло и танцевали так, будто танцуют в последний раз. Мне было крайне непривычно видеть людей в таком состоянии, учитывая то, что я прожил очень много лет в условиях, где и речи никакой не могло быть о веселье, а уж тем более об алкоголе и доверяющих незнакомцам людях. Все последние годы меня заботило лишь выживание, добыча пищи и воды, и это было основным занятием для меня и моих друзей, этому мы уделяли все свое время. Ведь только пол дня назад я все еще находился в совсем другом мире, суровом, думал о том, как бы не сдохнуть от проклятой жары и что мы будем делать, если не найдем поселение до того, как у нас закончатся припасы. И вот уже я нахожусь в цивилизованном обществе, где есть все, что необходимо для роскошной жизни, которое приняло меня просто потому, что я не показался ему одичавшим мародером, коими кишели все города и малые поселения. Из-за такой резкой смены обстановки я чувствовал себя как не в своей тарелке, сжатым и подавленным, и мне захотелось исчезнуть, а не слиться с окружением воедино. Что я и сделал. Не став дожидаться прекрасной девицы, вытащившей меня из воды и ищущей мне что поесть, я спешно, обходя костры и сидевших вокруг них на земле людей, дошел до края поляны, но вдруг, перед тем как скрыться в окружавших ее зарослях, неожиданно для себя остановился. Краем глаза я случайно заметил одну знакомую фигуру и просто не смог не проверить обманывает ли меня зрение. Я повернул голову в сторону нескольких человек, стоявших рядом с тремя автомобилями, и увидел среди них Дубину. Он стоял там, спокойно общаясь с какими-то парнями, держа в руках здоровенную кружку, вероятно, с пивом. Я решил не подходить к нему тогда, для меня было достаточно просто убедиться, что он в порядке и нашел себе место в этом чудесном обществе. Я был искренне рад за здоровяка, за Ягодку, за любезную семью чернокожих, благодаря которым мы оказались здесь. Но именно в тот момент мне не хотелось ни с кем из них общаться или даже показываться на вид, мне просто хотелось побыть немного наедине и переварить все, что случилось со мной за последние сутки.
Пройдя с десяток метров от поляны, я оказался на скалистом краю холма, резкий спуск с которого уходил далеко-далеко вниз, к земле, скрывавшейся от моего взора за плотным покровом ночной темноты. Взобравшись на самый высокий камень, я уселся на него и просто поднял голову, устремив взор к небу. Серп огненно-красной зияющей луны блистал на фоне миллиардов звезд, как чарующая картина, написанная рукой мастера на глубинно-черном полотне. Эмоции, переполнявшие меня после случившегося с нами тех пор, как мы впервые сегодня ступили на территорию поселения, потрясшие до глубины души, утонули в красоте неба, и я, наконец, ощутил долгожданный окрыляющий покой. Звуки бурной вечеринки здесь, конечно, слышались почти так же громко, как и в ее эпицентре, но они растворялись во тьме моего сознания вместе с тревогой, страхом и сомнениями. Музыка стала слышаться отдаленно, возгласы людей гасли, как и свет ярко горевших костров, остался только шепот моих мыслей, раздававшийся сейчас в моей голове громче любых звуков мира. Поток мысли поначалу был хаотичен: я одновременно вспоминал Ягодку и людей, с которыми он стоял тогда у пещеры, гадал, какое из желаний Дубины могло сбыться, размышлял над тем, сбылось ли мое желание вообще и что озеро сделало с Молчуном. Темные силуэты жилых домов поселения, окруженные неразборчивыми, тонущими в темноте очертаниями деревьев, тоже всплывали в моем сознании, закаляя желание увидеть их поближе при жгучем свете дня. И эта девушка, спасшая меня, в которую я влюбился сразу, как только увидел, заставляла биться мое сердце быстрее от одного лишь воспоминания о ней.
В скором
Черт возьми! Осознание этого факта легло на мое сердце тяжелейшим грузом. А ведь и я, оказывается, не желал этого. Неужто истинно все люди настолько эгоистичны? Судя по тому, сколько их сейчас беззаботно веселилось там, на поляне у костров... а ведь все они разные. Кто-то, может, и не особо любил природу, редко задумывается об окружающей среде и проблемах, что разрушают экологию. Но должны же быть те, кому не все равно? Может, группа людей, живущих здесь, случилось так, что полностью состоит из тех, кто в первую очередь заботится только о себе? Всякое ведь бывает в этом мире. Даже можно взять в пример моих друзей, с которыми я прошел через самый настоящий ад, с которыми делил непосильным трудом добытую пищу и крышу над головой на протяжении многих лет - где они сейчас? Их уже нет рядом. Каждый имел теперь то, что хотел, и в первую очередь заботило их это, а не то жив ли я, хорошие ли люди были с Ягодкой, чем теперь будет заниматься Дубина или куда делся Молчун. Теперь у нас есть земля, где можно выращивать пищу, разводить скот, строить дома, прятаться от солнца, у нас есть целое озеро пресной воды, которое, вдобавок, исполнило наши самые сокровенные желания. У нас есть даже машины и, черт их дери, настоящие домашние собаки и коты! А то, что мир, находившийся за пределом аккуратненько выкрашенного блестящего забора, разваливался на части, буквально с каждым днем приближаясь все ближе и ближе к своей погибели, никого не заботило. Может, нам суждено было погибнуть? От рук мира, который мы и сами постепенно уничтожали. За то, что рубили леса, засоряли моря и океаны, загрязняли воздух, истребляли целые виды живых существ, держали животных в клетках ради своей забавы и растили их только для того, чтобы потом убить и съесть. Мы вели себя так, будто мир был что-то нам обязан, был в непомерном долгу перед нами, мы брали у него все что хотели, но не давали ничего взамен. И возможно, вот таким вот образом он нам отомстил. Что-то ведь стало с атмосферой, защищавшей нас от негативного влияния солнца, и самим светилом, сжигавшим нас теперь живьем. И куда делся мой друг? Не мог же Молчун вот так просто взять и испариться! Я видел Ягодку тогда у пещеры и сейчас у костров с теми неизвестными мне людьми, видел и Дубину, влившегося в группу любителей автомобилей, но Молчун... он просто бесследно пропал.
– Эй, ты как?
– вдруг прервал поглотившие меня с головой размышления заботливый женский голос.
– Я? Превосходно.
– Почему ты ушел с поляны? Я принесла тебе тарелочку овощного салата и кусочек мяса, а ты куда-то подался.
– Как ты нашла меня?
– Видела, как ты уходишь. Я возвращалась прям тогда, когда ты решил уйти, но не стала бежать за тобой. Подумала, что тебе хочется побыть одному. Ты скажи, если это так, и я уйду.
– Нет, что ты, - не солгал ей я, и, взглянув на нее, будто забылся, упустив нить размышлений, всего мгновение назад разрывавших мое сердце на части, - оставайся. Тогда у озера, когда ты нашла меня в воде... как ты нашла меня?
– Я видела, как ты окунался в воду и ждала, пока ты выйдешь из нее. Но ты не выходил очень долго, больше часа, и я сильно испугалась. Каждый находится там разное время, когда заходит впервые, но ты пробыл там дольше всех, и я решила, что что-то пошло не так. И вытащила тебя из воды.
– Странно, - сказал я и засмеялся, - я ведь до сих пор не знаю, сбылось ли мое желание. А твое сбылось? Ты знала, чего хочешь, когда окуналась туда?
– Нет, я не знаю, сбылось ли оно, - ответила красавица, пожав плечами, - да и черт с ним. Раз не сбылось, значит есть на то причина. Пойдем лучше обратно, к костру, ты все еще чертовски мокрый. И, уверена, голоден как одичавший пес.
– Это точно.
И снова она, подойдя ко мне, взяла меня за руку, изгнав своим ласковым, теплым прикосновением все мои тревоги, и помогла слезть с камня. Мы пошли обратно на поляну, навстречу сверкающим огням и радостным голосам, где не было места тому, о чем я размышлял, любуясь ясным завораживающим ночным небом. Ее прикосновение было словно бальзамом, в миг исцелившим мою душу, и теперь, держа ее за руку, я понимал, что большего мне, на самом деле, и не нужно. Лишь только одна вещь все еще не давала моему сердцу засиять так же сильно, как огни разведенных на поляне костров - я все еще не спросил ее имени.