Последний занавес

Марш Найо

— То есть могли бы предвидеть смерть?

— Это был бы в высшей степени непрофессиональный прогноз, — огрызнулся доктор Уизерс. — Я мог бы предвидеть серьезнейшие осложнения.

— Так, говорите, диету он нарушал?

— Да. Не постоянно, но бывало.

— И тем не менее выкарабкивался?

— Да, но, как говорится, хорошего понемножку.

— Да. — Аллейн задумчиво посмотрел на медицинскую карту. — А теперь, будьте любезны, опишите, пожалуйста, спальню и положение тела.

—

А вы, главный инспектор, в свою очередь, не будете ли любезны объяснить, есть ли у вас какие-либо причины задавать все эти вопросы, кроме совершенно идиотских анонимок?

— Кое-кто из членов семьи подозревает отравление мышьяком.

— О Господи и все ангелы небесные!.. — Доктор Уизерс гневно воздел руки над головой. — Ну и семейка!

Казалось, он старается успокоиться.

— Извините за эту непростительную вспышку, — выговорил наконец доктор. — Последнее время у меня очень много работы, да и переживаний хватало, вот и результат. Анкреды, все вместе, явно хватили лишку. Позвольте спросить, откуда такие подозрения?

— Это длинная история, — осторожно сказал Аллейн, — и частью ее является банка с ядом. Но могу я все же поинтересоваться, исключает ли обстановка спальни и положение тела хотя бы малейший намек на возможность отравления мышьяком? Что вы об этом думаете?

— Боюсь, что ничем не могу быть полезен. Почему? Да потому что, во-первых, комнату убрали еще до моего появления, а во-вторых, насколько я понял из рассказов очевидцев, вид тела вполне соответствовал тому, какой бывает при тяжелых приступах гастрита, и, следовательно, не противоречит версии использования мышьяка.

— Проклятие! — пробурчал Аллейн. — Этого я и боялся.

— Да, но как, черт возьми, мог этот старый дурак проглотить крысиный яд? У вас есть предположения? — Доктор Уизерс грозно прицелился пальцем в Аллейна.

— Никто и не думает, что он сам его принял, — пояснил тот. — Подозревают, что ему подсыпали.

Доктор так сильно стиснул холеную ладонь, что костяшки пальцев побелели. Мгновение он так и держал ее, потом, словно превозмогая себя, разжал и принялся изучать ногти.

— Ну да, конечно, — сказал Уизерс, — из письма это и следует. От Анкредов всего можно ожидать, даже такого. Ну и кого подозревают в убийстве? Уж не меня ли, часом?

— Насколько мне известно, нет, — небрежно отмахнулся Аллейн.

— Что за идея! — смущенно откашлялся Фокс.

— Ну и что, они собираются требовать эксгумацию? Или вы будете настаивать?

— Нет, если не будет более основательных причин, чем сейчас, — покачал головой Аллейн. — Вы ведь не проводили судебно-медицинское обследование трупа?

— Нет, его и не проводят, если больной умирает таким образом.

— Верно. Доктор Уизерс, позвольте, я объяснюсь до конца.

Мы столкнулись с рядом весьма странных обстоятельств и вынуждены рассмотреть их. Вопреки распространенному убеждению полиция в таких случаях вовсе не горит желанием собирать свидетельства, которые с неизбежностью требуют эксгумации. Если та или иная история оборачивается пшиком, полицейские счастливы забыть о ней. Дайте нам надежные аргументы в пользу того, что отравления мышьяком не было, и мы будем вам бесконечно признательны.

Доктор Уизерс замахал руками:

— Не могу я вот так, с ходу, дать стопроцентного доказательства того, что он не проглотил мышьяк. Больше того, если речь идет о гастрите, сопровождающемся приемом слабительного и рвотой, в девяноста пяти случаях из ста этого вообще нельзя сделать. Вообще-то… — Доктор замолчал.

— Да, — подстегнул его Аллейн.

— Вообще-то я мог сделать анализ просто в обычном порядке, ну и для того, чтобы успокоить свою медицинскую совесть. Но как я уже сказал, комната была убрана, никаких следов не осталось.

— По чьему распоряжению?

— Баркера, дорогой мой, или миссис Кентиш, или миссис Генри Анкред, да любой мог распорядиться. Трогать тело никто не захотел. И хорошо, что не тронули. Так мне удалось более или менее точно определить время смерти. Когда я увидел его в тот же день, но позже, тело уже было обработано, и, надо полагать, милейшая миссис Анкред немало нахлебалась с родичами, мечущимися по дому на грани истерики. Что касается миссис Кентиш, то она настаивала на том, чтобы принять участие в гримировке.

— О Господи!

— Да, такая это публика. Повторяю, когда его обнаружили, он лежал, скрючившись, на постели и на полу было довольно много следов рвоты. Когда появился я, двое или трое служанок расхаживали с ведрами, а в комнате сильно пахло карболкой. Им удалось даже сменить постельное белье. Да, к слову, пришел я туда примерно через час после того, как мне позвонили.

— Теперь, что касается детского стригущего лишая… — начал Аллейн.

— А, вы об этом знаете? Да. Неприятная штука. Рад сказать, что малышка Пэнти избавилась от него наконец.

— Насколько я понимаю, — любезно заметил Аллейн, — вы смело прописываете наркотические средства.

Последовало долгое молчание.

— А позвольте спросить, — с подчеркнутым спокойствием проговорил доктор Уизерс, — откуда вам известны подробности моего лечения?

— От Томаса Анкреда. — Аллейн отметил, что краска вернулась на лицо доктора Уизерса. — А что тут такого?

— Просто не люблю, когда сплетничают о моих пациентах. По правде говоря, я решил, что вы встречались с местным аптекарем. В настоящее время я им весьма недоволен.