Последний занавес
Шрифт:
— Не припомните ли тот вечер, когда вы давали детям лекарство… по-моему, это было в понедельник, девятнадцатого?
Доктор Уизерс пристально посмотрел на Аллейна.
— А это-то… — начал он, но, кажется, передумал. — Да, помню. А что?
— Да просто именно в тот вечер кто-то разыграл сэра Генри, и подозрение пало на малышку Пэнти. Слишком долгая история, чтобы утомлять вас подробностями, и к тому же мне хотелось бы знать, а вообще-то это могла быть она? Я имею в виду чисто физически. Потому что по характеру-то явно могла.
— Когда
— Во время ужина. Ей пришлось бы зайти в гостиную.
— Исключено. Я пришел в семь тридцать… Минуту. — Доктор пошарил в картотеке и извлек еще одну папку. — Вот! Я проверял дозировку и отметил время приема лекарств. Пэнти приняла свою дозу в восемь и пошла спать. Все то время, что дети пили лекарство, я просидел в комнатке перед их дортуаром и разговаривал с мисс Эйбл, Я оставил ей расписание своих визитов на ближайшие двадцать четыре часа, на тот случай если вдруг срочно понадоблюсь. Я ушел после девяти, и, пока я был там, эта чертовка точно никуда не выходила. Я заглядывал. Она спала, пульс у нее был ровный и вообще самочувствие нормальное.
— Ну, с Пэнти теперь все ясно, — пробормотал Аллейн.
— А что, она имеет какое-то отношение к этому делу?
— Не уверен. Дикая какая-то история. Если у вас есть время и желание, могу рассказать.
— У меня, — доктор Уизерс бросил взгляд на часы, — двадцать три минуты. Через полчаса встреча с пациентом, а перед тем, как уйти, хотелось бы узнать результаты скачек.
— Мне нужно не более десяти минут.
— В таком случае начинайте. Было бы интересно выслушать любую, сколь угодно фантастическую историю, которая связывала бы шутку, разыгранную в понедельник, девятнадцатого, со смертью сэра Генри Анкреда от приступа гастроэнтерита в субботу двадцать четвертого, сразу после полуночи.
Для начала Аллейн выстроил в цепочку все розыгрыши. Доктор Уизерс сопровождал рассказ недоверчивыми восклицаниями и недовольным ворчанием. Когда Аллейн дошел до эпизода с летающей коровой, его прервали:
— Этот ребенок, Пэнти, я имею в виду, — сказал Уизерс, — способен на любое безобразие, но, как я уже сказал, она не может иметь ничего общего ни с надувающимся мочевым пузырем, ни с летающей коровой на рисунке миссис… — Он осекся. — А эта дама?..
— Представьте себе, моя жена, — закончил Аллейн, — но оставим это.
— О Боже! Нестандартная ситуация, а?
— Нестандартная и, учитывая обстоятельства, весьма неприятная. Итак, вы сказали?..
— Что девочка в ту ночь была слишком не в себе и не могла встать с постели. К тому же вы ведь сами говорили, что мисс Эйбл (весьма разумная особа) подтверждает это.
— Верно.
— Вот видите. За всеми идиотскими фокусами может стоять кто-нибудь другой, например этот осел Седрик. Но все равно я не вижу, каким образом они могут быть связаны со смертью сэра Генри.
— Вы еще не слышали, — возразил Аллейн, — про то, что книга о бальзамировании очутилась в блюде с сыром.
Доктор Уизерс приоткрыл рот, но промолчал, и Аллейн продолжал
— Видите ли, этот последний фокус вполне в духе всех предыдущих и в духе семейства Анкредов. Учитывая содержание книги, а также тот факт, что тело сэра Генри было забальзамировано…
— Ну ясно. В этой чертовой книге говорится о мышьяке, и это подтолкнуло их к кретинскому заключению…
— Подкрепленному, не следует забывать, обнаружением жестяной банки с крысиной отравой в комнате мисс Орринкурт.
— Подброшенной туда самим шутником! — вскричал доктор Уизерс. — Пари держу. Им самим!
— Такую возможность нельзя исключать, — согласился Аллейн.
— Совершенно верно, — неожиданно подал голос Фокс.
— Ну, просто не знаю, что и сказать, — проговорил доктор Уизерс. — Нет на свете медика, который бы остался спокоен, когда его подозревают в небрежности или ошибке, тем более столь грубой. Имейте в виду, я ни в малейшей степени не верю в то, что во всей этой истории есть хоть гран истины, но если вся эта компания Анкредов намерена всерьез говорить о мышьяке… стоп! А в похоронном бюро вы были?
— Пока нет. Но непременно зайдем.
— Сам я в бальзамировании ничего не понимаю, — пробурчал доктор Уизерс, — но, может, эта допотопная книга и гроша ломаного не стоит.
— На нее есть ссылка у Тейлора [41] , — заметил Аллейн. — Он утверждает, что при бальзамировании используются антисептики (как правило, мышьяк), которые затрудняют обнаружение следов яда как причины смерти.
— Ну и что нам в таком случае даст эксгумация? Да ровным счетом ничего.
41
По-видимому, Джереми Тейлор (1613–1667) — английский теолог и писатель.
— Руку на отсечение не дам, — возразил Аллейн, — но мне представляется, что как раз эксгумация-то и покажет с полной определенностью, был или не был отравлен сэр Генри Анкред. Сейчас объясню.
3
Фокс с Аллейном пообедали в «Анкретон армз», заказав себе тушеного зайца и по кружке местного разливного пива. Это был небольшой симпатичный трактир, хозяйка которого, отвечая на вопрос Аллейна, сказала, что, если нужно, может устроить их на ночь.
— Совершенно не уверен, что нам стоит ловить ее на слове, — заметил Аллейн, когда они с Фоксом вышли на освещенную неярким зимним солнцем улицу, где, помимо трактира и дома доктора Уизерса, располагались почта, часовня, мануфактурная лавка, магазин канцелярских принадлежностей, молитвенный дом, аптека, она же галантерея, и вереница коттеджей. С нахмуренного чела холмов, поросших хвойными деревьями, на деревушку задумчиво поглядывал неутомимо дымящий трубами замок Анкретон со всеми своими готическими окнами, многочисленными башнями и башенками.