Последняя Империя. Война с Китаем
Шрифт:
Снаружи казалось, что это обычная система ДОТов, и только для оказавшего внутри становилось ясно, что все они связаны между собой системой ходов, так, что в течение пяти минут можно было оказаться в другом конце сопки. Самым верхним сооружением форты был командно-наблюдательный пункт, а вот сразу под ним - система залпового огня, впервые установленная в подземном сооружении. Работала она своеобразно - поднималась объемная заслонка, появлялись двадцать стволов стандартной системы “Град” установленной под отрицательным углом, так, что эта система могла работать как вблизи, так и по всей долине. Для отвода пороховых газов с другой стороны сопки поднималась вторая заслонка. И только
Шубин застал в “Градирне”, так в шутку назвали солдаты каземат с системой “Град” Мироныча и двух сержантов сверхсрочников, что должны были управлять и заряжать систему залпового огня.
– И часто вы из нее стреляли?
– Интересовался Мироныч, ласково поглаживая круглые направляющие пусковых установок.
– Ну, раза три, - не очень с большим энтузиастом признался тот, что помоложе.
– Сколько?! Три?!
– Ну да. А что?
– Ха! Мы в советские времена только на учениях “Щит” раз двадцать стреляли. Мой экипаж на них пять раз признавался лучшим, а я два раза ездил в отпуск, так как признавался лучшим наводчиком в СГВГ.
– Где-где?
– Не понял сержант.
– СГ…
– В Северной группе войск в Германии, тундра!
Шубин улыбнулся и двинулся дальше, вверх. Для того, чтобы попасть в командный пункт из “Градирни” ему пришлось открыть два люка и подняться вверх по вертикальной лестнице. Система перископов позволяла командиру видеть все окрестности, а трижды дублированная система связи - дважды телефонная и радио, позволяли руководить всеми огневыми точками. Под “Градирней” следующий ярус занимали семь ДОТов. В каждом из них была установлена 125-мм противотанковая пушка 2А45М “Спрут-Б” и крупнокалиберный пулемет системы “Утес”. Кроме того по округе были вкопаны десять танков Т-55 с тройным боекомплектом. Еще ниже располагались двадцатью пулеметных точек. Половина из них была вооружена “Утесами”, а половина старенькими, но безотказными ДШК. Между ними располагались шесть огнеметных точек, управляемых автоматически либо с командного пункта, либо с ближайшего ДОТа.
К вечеру все работы были закончены. Капитан Завидов, командир форта, был доволен. Он выстроил своих солдат, объявил им благодарность и отправил отсыпаться на территорию части.
– Ужинать и сразу всем спать! Утром, после завтрака, все перемещаемся в форт.
Затем Завидов подошел к строителям:
– Молодцы, мужики. Завтра с утра расставляю своих парней, и пусть только китаеза попробует сунуться.
– Хорошо! Выпить бы еще сейчас, - заявил Мишка.
– Может тебе еще бабу подать?
– Засмеялся один из строителей.
– Потеплее какую.
– Теплей его Таньки нет. Только с ней сейчас неинтересно, с икрой она.
– Ну, бабу не обещаю, а вот выпить… - Шубин достал из сумки трехлитровую баклажку припасенного спирта.
– О, живем, парни!
– Иван Михайлович, ты человек!
– А ты сомневался? Еще какой человек! Человечище!!!
Это была очень необычная мужская пьянка. Пошел дождь, так что они забрались в один из ДОТов, развел спирт родниковой водой, сварили лапшу с тушенкой и до утра сидели, разговаривая не о житейских глупостях, а о политике, о том, будет война или нет, о том, какой чудо фортификации они построили.
– Все хорошо, вот только кончиться война, и что будем дальше делать?
– Сказал Михеев, тракторист, в прошлом орденоносец, едва не спившийся за последние годы.
– Быстро ты ее уже выиграл, - хохотнул Мироныч, наворачивая кашу с тушенкой.
– Она еще и не начиналась.
– Да выиграем мы ее, мы всегда выигрываем справедливые войны. Это если Порт-Артур или Афган, тогда проигрываем.
– И что будет тогда? Чего ты сейчас-то гоношишься?
– Не понимал Мироныч.
– Да я про то, что строили мы вот этот форт, цель была. А потом что? Опять безработица, опять водку паленую жрать?
– Настаивал Михеев.
– Ну, ты заелся. Цель ему нужна…
– Да нет, он прав, - сказал Мишка Корнеев.
– Иногда вот так живешь, и каждый день одно и тоже, одно и тоже. Встал, умылся, поел, на работу, с работу, стакан пропустил, пришел, поел, женку потискал и снова спать. Дни как… автоматная очередь. Пули одни и те же, календарь нее успеваешь менять.
Мироныч возмутился:
– Да ты заелся! Ты еще вспомни про идею, как там?…
– Общая идея российского народа, - подсказал Митька Сафронов, бывший учитель истории, выгнанный из всех школ области за хроническое пьянство и докатившийся до деревенских пастухов.
– Вот-вот! Есть что жрать - и то уже хорошо. Есть где спать - уже здорово!
– Ну, ты сказал… - начал Мишка, но его остановил самый старый из этой компании, старик Самсонов.
– Постой, Мишка. Я вот, сколько прожил, восьмой десяток живу, одно могу сказать. Идеи, идеи. Фигня все это. Жить надо и все. Я ведь еще отечественную войну хватанул, совсем мальцом был. Мы тогда об одном думали - как выжить, а это в тылу врага было, в Белоруссии. Эх, и голодали мы тогда! И лепешки из семян лебеды ели, и кору осиновую грызли. Глину ели, была такая у нас в овраге, цветом и вкусом на шоколад похожая. Да только одной глиной не наешься. Нас у матери семь человек было, да дедов трое. Они первые умерли. Мать устроилась в хлебопекарню к немцам, натолкает под лифтик кусков хлеба, придет и нас этим хлебом кормит. Идет мимо проходной, а сама аж обмирает - так страшно было. Нашли бы немцы этот хлеб - повесили бы ее. За ними не заржавело. Было такое. Потом наши пришли, она так и работала в той же хлебопекарне, уже для наших хлеб пекла. И тоже хлеб продолжала воровать, хотя за такое могли и расстрелять уже наши. Посадили бы точно, не смотрели бы, что детей по лавкам как вшей на голове тифозной. А только все равно из семи детей трое только выжили, я сам младший.
Он замолк.
– Так что ты хотел сказать, Иван Михалыч?
– Спросил Мироныч.
– Да что сказать? Жить надо. Детей плодить.
– Он прав, - подал голос бывший учитель.
– Вот сейчас говорят, что раньше идея была - за веру, царя и отечество. Только русские за себя бились и когда ни веры, ни царя еще не было. Кто-то подсчитал, не помню уж, Соловьев или Карамзин, что у нас в истории за триста лет только два года было, когда никто на нас не нападал, когда Россия ни с кем не воевала. И главное было для России - выжить. После половцев, печенегов, татар. Отобьются, и снова строят города и деревни, хлеб пашут. Вот она и есть эта идея. Выжить, чтобы Мишкины дети, когда выросли, понимали китайский, английский, а вот думали, говорили на русском языке, да и жили на русской земле.
На этом дискуссию закрыли, в деревню решили не ехать, все рухнули спать прямо в казематах форта. На карауле осталось только шесть человек солдат.
Не спали еще Шубин и Завидов. Они отправились в штаб укрепрайона, доложили руководству, и, поспав буквально пару часов в Уазике Шубина, отправились обратно в свой форт. Уже светало, когда они подъехали к территории гарнизона.
Временный, сборный щитовой барак располагался в трех километрах от форта. Шубин, несмотря на тряску, задремал, и проснулся от того, что машина дернулась и резко остановилась. Завидов выругался, выпрыгнул из машины.