Последняя искра
Шрифт:
— Та-ак… и откуда вы, ребята, взялись? — протянула, оглянувшись на дверь, будто ждала, что ответ влетит в неё бумажным самолётиком.
Как ни странно, ответ и появился. Только не через дверь.
Птичка, что, без сомнений, была самочкой, наконец решилась издать первый звук в поддержку хохлатого, важного друга, и я снова глянула на клетку. Позади неё здесь же, на столике примостился внушительный свёрток, перетянутый золотистой лентой. Его я, будучи под впечатлением, и не заметила сразу.
Стоило коснуться кончиками пальцев ленты, как на ней вспыхнули
«Чтобы никто, кроме меня, не вскрыл», — догадалась я. Потянула за край, и бант на удивление легко распался.
Я лишь торопливо расправила бумажную обёртку, как желудок взвыл самым неприличным образом. Впрочем, его реакцию я понимала. Сама бы, кажется, и взвыла, и взвизгнула, если бы не лишилась дара речи и не обзавелась дрожью в руках.
Невысокая корзинка, что пряталась под обёрткой, оказалась полна шоколада. Небольшие кубики, осыпанные пряностями шарики и искусно выполненные цветы с тонкими лепестками громоздились друг на друге, слагаясь в невероятной красоты пирамиду.
Пока выуживала вдруг потерявшими ловкость пальцами карточку, пытаясь не разрушить сладкое сооружение, сердце билось в глотке. Готовилось или взмыть ввысь, переполнившись счастьем, как надувной шар гелием, или ухнуть в пустоту, обожжённое разочарованием.
На мгновение я замерла, держа перед собой открыточку с тонкими силуэтами цветов, выведенными угольными и алыми чернилами на лицевой стороне. Новые обитатели моих покоев зачирикали, засвистели, будто подбадривая, и я, решительно выдохнув, раскрыла послание.
На шероховатой бежевой бумаге была выведена всего пара строк безукоризненно аккуратным, ровным почерком.
Прости, что пришлось оставить тебя вчера, Элиза. Надеюсь, ты согласишься пойти на поздний ужин со мной. Перед сезоном дождей над морем Ворта поднимается алый туман. Хочу, чтобы ты увидела.
Жду встречи и впервые на своей памяти не проклинаю жару.
Она напоминает о тебе, Искорка.
В подписи имении не значилось. В строке поселилась лишь одна витиевато выведенная буковка В…
— С точкой, — расплылась в ошалелой улыбке я и закусила губу, но стоило перевернуть открытку, сил сдерживать смех уже не осталось.
P.S. Если у птиц запылают грудки, не трусь. У них это проявление симпатии.
По крайней мере, в том меня уверял торговец-нимфа, требуя двойную цену.
Я засмеялась, согнувшись пополам и с интересом заглядывая в клетку ко вновь притихшим птахам. И если до сих пор я с тревогой ждала подвоха и не верила глазам, то теперь успокоилась и едва ли не заурчала, жмурясь от счастья.
Дракула оставался верен себе даже на чужой земле, даже в другом мире. Это его почерк, его подарок. Не происки врагов, и уж точно не та реальность, в которой Арис Лайн хитроумно решил убрать человечку с дороги, просто-напросто отравив.
Наулыбавшись вдоволь, перечитав строки вдоль и поперек и даже поднеся пропитавшуюся шоколадным
— М-м-м…
Свежайший шоколад таял на языке, жаля незнакомыми пряными нотками. Уважив желудок и проглотив одну конфету, я ухватила другую, симпатичнее прежней и, пританцовывая и тихонько напевая: «Baby, don't worry-у about a thing*», поплыла в ванную.
* Малышка, ни о чём не волнуйся — cтрочка из песни Боба Марли «Three Little Birds» «Три маленькие птички» в исполнении Maroon 5. Песня мелодичная и приятная. Кому интересно, можно послушать у меня на странице в ВК. Первая запись с бумажными журавликами ^^
Пребывая в какой-то ванильно-непривычной для себя расслабленности, я долго наблюдала, как набирается вода, как переливаются на поверхности яркие пятна ароматных масел. Нежилась в ванне и того дольше. Но прежде чем утро отвоевало у ночи право блистать и играть солнечными лучами на стеклянных крышах, была полностью собрана и полна решимости расправиться со всеми накопившимися делами сегодня же.
Перво-наперво намеревалась навестить Его рогатое Высочество. Точнее, попытаться пробиться на приём.
Попытка эта не лишена была смысла аж по целым трём пунктам. Первое, нужно за оставшиеся восемь… нет, уже семь дней решить вопрос с поездкой в Тёмные земли.
— Се-е-емь дне-е-ей, — зловеще хохотнула я, но перед глазами почему-то возникло ухмыляющееся лицо Эдмона, и смеяться сразу расхотелось.
Вторым пунктом было желание помочь Эдане. Она, вопреки заверениям Велора, плакала так искренне, что у меня сердце не на месте до сих пор было.
Ассаро может вести себя как заносчивый… рогач, этого у него не отнять. Но под слоем напускной мальчишеской бравады, порой граничащей с откровенным скотством, скрывался храбрый, верный слову мужчина, достойный трона.
В общем, подсчитанные на досуге плюсы перевесили чашу весов. Однако доказать, что Ассаро хороший, может только сам Ассаро. Если захочет, конечно. И моя задача была в том, чтобы непременно захотел.
Ну и в-третьих, я не оставляла надежды встретить Велора, разумеется. Раз свободен он будет лишь вечером, значит, снова занят где-то с отцом и братом. Привычки дрыхнуть до обеда за вампирюгой точно не водится. И где, как ни в части дворца правящей семьи его сейчас можно отыскать?
— Чёрт побери, как же здесь телефонов не хватает… — посетовала я, напоследок оглядывая себя с головы до ног в зеркале.
Сегодня я надела лучшее платье, которое только нашлось в гардеробе. Темно-синее, струящееся и сияющее даже в полутьме, как вода. Тело оно окутывало прохладой, стоило лишь начать двигаться, поэтому сомневаться в том, что нити магии вплетены в саму канву ткани, не приходилось. К тому же я даже натёрлась после ванны маслами, пропустив лишь спину и впервые пожалев, что отказалась от служанки, и соорудила подобие причёски, собрав волосы шпильками на затылке.