Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Последняя книга, или Треугольник Воланда. С отступлениями, сокращениями и дополнениями
Шрифт:

Потом был другой момент, когда я стала шутя предсказывать, что когда-нибудь о ней и Булгакове будут снимать кино… (Она насторожилась.) Самые красивые актрисы будут соперничать за право изображать ее… (Выжидающий взгляд.) Получится, конечно, ужасно непохоже… Но все будут очень довольны! Тут она представила себе это «кино» и от души расхохоталась.

(А когда несколько лет спустя первое такое «кино» — повесть «Михаил Булгаков на берегах Терека» — ей прислал литератор Девлет Гиреев, она — нет, не смеялась, была довольна. Ибо трудная это вещь — одиночество и старость.)

В середине дня вдруг — с детской надеждой — она намекнула, что в Туапсе недавно открылся новый ресторан… Просто замечательный ресторан, и некоторые ее

знакомые там уже побывали и рассказывают, что там подают замечательное вино (она назвала марку). Ну, что ж, мы отправились в ресторан.

Днем здесь было пустынно, и Татьяна Николаевна выбрала столик прямо посреди зала, а я (тут надо признаться, что я как-то не привыкла ходить в ресторан без своего решительного спутника и чувствовала себя несколько неуверенно) вздохнула и направилась решать свои проблемы в конец пространства — за ту полуперегородку, которая отделяла зал от кухни.

Официант и повар, о чем-то говорившие, сдвинув головы через раздаточный прилавок, с недоумением обернулись, выпрямились и уставились на меня. «Мальчики! — сказала я, не скрывая смущения. — Выручайте». (Тогда у меня еще сохранялась эта чисто киевская манера — разговаривать с незнакомыми людьми, как с добрыми знакомыми.) И дальше — что вот, мол, приехала из журнала «Юность» (кто же не знал тогда журнал «Юность»!)… специально чтобы побеседовать с этой старой дамой, которая сейчас сидит в зале… Это вдова (пусть будет вдова, не погружаться же в подробности) знаменитого писателя Михаила Булгакова… (Фамилию Булгакова «мальчики» явно услышали впервые, но прониклись почтением…) Короче, мне нужно, чтобы она была довольна, мне ее разговорить нужно… а у дамы — возраст, вы понимаете, с зубами не совсем… словом, нужны котлеты. «Котлет нет, — сказал повар участливо, — но вы не волнуйтесь: я так отобью бифштекс, что будет лучше котлеты». И вино… (Я назвала облюбованное ею вино.) Официант с готовностью кивнул… Но я пить не могу… мне работать надо, мне слушать ее надо, ничего не упустить… «Понял, — сказал официант, — я подам в рюмке…»

«Мальчики» оказались на высоте. Бифштекс был воздушнее самой взбитой котлеты. Перед Татьяной Николаевной появилась высокая стройная рюмочка, ровненько до краев — как только официант донес? — наполненная золотистой влагой. Что там еще было в меню, не помню, но все было прекрасно. Сиял официант, справившийся с задачей, сияла я, Татьяна Николаевна была счастлива.

(А несколько лет спустя известный поклонник Булгакова и первый собиратель его библиографии В. А. Молодцов рассказал мне, что навестил Татьяну Николаевну в Туапсе и она все пыталась намекающе ему втолковать, что здесь есть замечательный ресторан… и там подают такое вино… и с Яновской она в этом ресторане побывала… «Но я сделал вид, что намека не понял, и в ресторан ее так и не сводил», — веселился рослый красавец Молодцов, служивший в престижнейшем и, вероятно, небедном военном учреждении под Москвой.)

И Т. Н. говорила… Как-то сразу выяснилось, что при расставании она слово дала Булгакову — ничего не рассказывать о нем. И теперь незаметно для себя впервые нарушала обет молчания. Иногда я задавала вопросы, остро волновавшие меня. Например: как все-таки Булгаков попал в Белую армию? Ушел добровольцем? Или — врач и военнообязанный — был мобилизован деникинцами? «Конечно, мобилизован!» — решительно отвечала Т. Н. Правда, подробностей не было…

Но чаще я просто слушала, и тогда высвечивались живые мелочи — солнечные зайчики бытия. К примеру такой. Зима 1920–1921 года во Владикавказе была на редкость холодной. Очень мерзли ноги. А у Татьяны Николаевны была небольшая накидка из горностая. Горжетка. Нет, пожалуй, даже палантин. Короче, она разрезала своего горностая на куски и запихала в сапоги — для утепления. А потом, к следующей зиме, уже в Москве, извлекла эти куски из сапогов — представьте, они нисколько не попортились! — и сшила себе прелестную шапочку

из горностая. С цветком. «Знаете, как я была одета зимой 1921–1922 года в Москве? Пальто из шинели, горностаевая шапочка и валенки!»

А попутно в этих рассказах раскрывалась она сама. С ее доверчивостью и простодушием. С ее душевностью и теплотой. С тем, что Инна Васильевна Кончаковская, с которой мне еще предстояло познакомиться, обозначит так: «Теплая она была. Булгаковы — они были умные, а она — теплая. И очень нуждалась в теплоте…»

И еще, как и всем булгаковским женщинам, ей было присуще благородство.

Перед моим отъездом из Москвы Коморский рассказывал: у Т. Н. недавно был день рожденья; и вот он хотел послать ей подарок, но вспомнил, что она, кажется, очень бедствует материально; подумал и послал деньги; очень беспокоился: не обиделась бы; это ведь не принято — на день рожденья дарить деньги; а она, представьте себе, — удивлялся Коморский, — ничуть не обиделась, была рада и очень благодарила…

Я передала Т. Н. привет от Коморских (естественно, умолчав о приведенном выше рассказе) и услышала от нее: недавно у нее был день рожденья… и Коморский — такая странность — прислал ей вместо подарка деньги… это ведь не принято — на день рожденья дарить деньги… но она подумала, что они, вероятно, очень постарели и им уже не по силам ходить по магазинам выбирать подарки… поэтому она не показала, что удивилась, а просто поблагодарила…

Магнитофона у меня не было — в ту пору это был экзотический и слишком дорогой предмет. Я даже не стенографировала. В этих встречах-беседах — и с Татьяной Николаевной и во всех других — меня влекли прикосновения к истине: какая-нибудь неожиданная, определяемая двумя-тремя словами подробность… внезапная, не подготовленная, непредсказуемая реплика… отдельное, поразившее слово… Такие вещи хорошо запоминаются, сохраняя интонацию, в них — дыхание подлинности.

Конечно, я что-то записывала — быстро, пунктирно, стараясь не терять глаза собеседника. Или даже — чтобы не спугнуть доверительную интонацию — записывала чуть позже, едва выйдя за дверь, присев где-нибудь на скамью, на камень, на выступ стены… Потом любила работать в уединении, разбирая свои каракули и пытаясь восстановить не столько услышанное, сколько понятое. Наталкивалась на нестыковки, неясности. Очень важно было после этого встретиться снова и, хорошо бы, не однажды… Осторожно подвести собеседника к противоречию… Еще раз, проверяя себя, услышать удивительно удачное слово.

Ах, эти слова… Бывает слово — в десятку! наповал… А бывает — не в слове дело. Иногда истина в каком-то зазоре между словами… В зазоре между тем, что человек говорит, и тем, что хочет сказать… между тем, что говорит, и тем, что думает…

_______

Это было, вероятно, в первый год моего знакомства с Еленой Сергеевной Булгаковой. Ну, может быть, во второй — не позже. Меня занимал предательский вопрос (исследователь, он ведь всегда анализирует — наедине с собой, разумеется, — и анализирует жестко, порою беспощадно, как патологоанатом): точно ли она любила Булгакова? То, что она верила в его гениальность, было видно, было на поверхности. А любовь? Мало ли как складываются отношения между людьми.

Спросить под стенограмму? Вздор! Елена Сергеевна, вы его любили? Ну, скажет: да, любила… А на самом деле? Меня ведь интересовало — на самом деле…

Но однажды… Помнится, она что-то делала — стоя лицом ко мне, но не глядя на меня… Накрывала на стол? Нет, это было не в кухне, где она кормила гостей, а в первой комнате ее двухкомнатной квартиры, хорошо помню, у массивного круглого стола, украшенного большой, еще булгаковской, настольной лампой. Стало быть, разбирала бумаги на столе… И диалога не было. Струились какие-то отдельные, уплывающие, необязательные слова. И может быть, мой вопрос о сокровенном — не произнесенный — сконденсировался в воздухе сам собою…

Поделиться:
Популярные книги

Мама из другого мира. Дела семейные и не только

Рыжая Ехидна
4. Королевский приют имени графа Тадеуса Оберона
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
9.34
рейтинг книги
Мама из другого мира. Дела семейные и не только

Газлайтер. Том 14

Володин Григорий Григорьевич
14. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 14

Шибари

Марук Майя
Марсианские хроники
Фантастика:
детективная фантастика
5.00
рейтинг книги
Шибари

Новый Рал 3

Северный Лис
3. Рал!
Фантастика:
попаданцы
5.88
рейтинг книги
Новый Рал 3

Дикая фиалка Юга

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Дикая фиалка Юга

Попаданка в академии драконов 2

Свадьбина Любовь
2. Попаданка в академии драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.95
рейтинг книги
Попаданка в академии драконов 2

Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Тоцка Тала
4. Шикарные Аверины
Любовные романы:
современные любовные романы
7.70
рейтинг книги
Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Князь Серединного мира

Земляной Андрей Борисович
4. Страж
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Князь Серединного мира

Барон Дубов 6

Карелин Сергей Витальевич
6. Его Дубейшество
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
сказочная фантастика
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Барон Дубов 6

Вор (Журналист-2)

Константинов Андрей Дмитриевич
4. Бандитский Петербург
Детективы:
боевики
8.06
рейтинг книги
Вор (Журналист-2)

Вы не прошли собеседование

Олешкевич Надежда
1. Укротить миллионера
Любовные романы:
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Вы не прошли собеседование

Попаданка 2

Ахминеева Нина
2. Двойная звезда
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка 2

Я тебя не отпущу

Коваленко Марья Сергеевна
4. Оголенные чувства
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Я тебя не отпущу

Истребитель. Ас из будущего

Корчевский Юрий Григорьевич
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Истребитель. Ас из будущего