Последняя любовь Аскольда

Шатрова Наталья

– Дар, ты что, не рад? – удивилась Ярина, глядя вслед мужчине, поднимавшемуся по тропинке.

– Да ты хоть знаешь, за кого замуж собралась? – возмутился парень.

– Знаю. За воеводу. Его даже князья ценят.

– Да, воин он хороший. Но разве ты не слышала, что он жену свою убил?

– За что? – ошеломленно прошептала Ярина и посмотрела вверх: Гордята уже поднялся и терпеливо ждал, ничем не выдавая своего беспокойства.

– Я точно не знаю, – замялся Дар. – Говорят, что он застал ее с любовником и убил обоих.

– Она сама виновата, –

облегченно произнесла Ярина. – Обычай суров к таким женщинам, ты же знаешь.

– Пропадешь ты с ним, Ярина. Прошу тебя, не спеши. Приглядись к нему, узнай получше…

– Ну что ты, Дар, говоришь? У меня времени нет приглядываться. Не сегодня, так завтра князь прикажет вывезти меня из Киева. Уж лучше я сама решу, за кого замуж выходить, чем меня продадут, как корову. А Гордята согласен взять меня с приплодом. Если я буду тянуть, он, пожалуй, может и отказаться от меня. И что тогда? Как я жить буду одна, в чужой веси, вдали от тебя?

Ярина заплакала.

– Думаю, ты сама знаешь, чего тебе надо, – печально произнес Дар. – Иди. Он ждет тебя.

Ярина привстала на цыпочки, поцеловала Дара в щеку, поспешно надела сапожки, подхватила лукошко и побежала наверх к жениху.

Дар, безнадежно махнув рукой, побрел вдоль берега, ругая себя за то, что за повседневными делами забывал о сестре. Теперь она, бедная, вынуждена выйти замуж без любви, а он и помочь ей ничем не может.

Княгиня после полудня пребывала в дурном настроении. Каждое лето, с тех пор как Гордята вернулся в Киев, она тайно, в одежде простолюдинки, посещала купальские игрища. Она выискивала его в толпе веселящихся горожан, безотчетно надеясь вернуть то время, когда они любили друг друга, но всегда под утро возвращалась в хоромы ни с чем. И в этот раз промелькнул воевода невдалеке, но, пока подошла к тому месту, его и след простыл.

Проспав все утро, княгиня угрюмо сидела перед оконцем, раздумывая о своей несчастной горькой судьбе, когда в покои вошла ключница и с причитаниями повалилась ей в ноги.

– Ой, лебедушка моя, ох, беда-беда…

– Мамка, говори толком, что случилось?

– Ох, княгиня, беда. Муж твой что удумал! Тебя выгнать, а Ярину в жены взять. Ой, говорила я тебе, а ты не слушала. Вот чем отплатила тебе веретейка подколодная за твою доброту…

– Как так? – княгиня вскочила. – Ничего не понимаю, объясни толком, откуда ты это узнала?

Ключница стушевалась, потупила взор, но все же нехотя призналась:

– Я разговор сейчас подслушала Аскольда с Диром. Аскольд сказал: «Все! Епископ разрешил разводиться с княгиней. Сейчас вернется Ярина с Купалы, сразу в церковь ее креститься отправлю, а затем женюсь на ней».

– Как же возможно такое?

– Ой, лебедушка моя, возможно, все возможно. Вроде не жена ты князю, потому что в церкви вы не венчаны. По их вере, дескать, живете в грехе…

Княгиня снова села. Неужто князь решится прогнать ее? Какой позор! Какой стыд!

Ключница, обхватив ноги княгини, поливала слезами ее подол.

– Хватит реветь! – прикрикнула

княгиня. – Аскольд что, меня за дуру держит? Ну уж нет, никуда я из своих хором не уйду! Я здесь родилась, здесь и умру!

Старуха продолжала причитать.

– Да замолчишь ты или нет?! Вставай. Лучше скажи мне, что делать будем?

– А что делать? – Ключница утерла слезы и поднялась с колен. – Отравить ее, разлучницу, – и дело с концом.

– Ты что, мамка, умом рехнулась? Придумала тоже. Да на место Ярины другая сыщется, раз князь всерьез надумал от меня избавиться. Всех травить будешь?

Женщины помолчали. Ключница тяжко вздыхала. В княгине была вся ее жизнь. Тридцать пять лет назад привели ее, двадцатилетнюю молодку, к новорожденной княжне, и с тех пор они не разлучались. Княжна заменила ей дитя, затоптанное конями в конюшне, куда она еле приползла после мужниных побоев, родила, да и забылась послеродовым сном. Всю нерастраченную материнскую любовь она отдала княгине, несчастья и муки которой воспринимала как свои собственные, страдая не меньше ее.

– Мамка, племяш мой небось большим уже вырос. Что, если вызвать его сюда да на место князя посадить?

– Вспомнила, – вздохнула ключница. – Еще прошлым летом Гордята ездил проведать его, а вернулся ни с чем. Весь ту степняки пожгли и, наверное, мальчонку в полон увели. Так что сгинул он. Мы тогда с воеводой договорились не говорить тебе об этом, чтобы не расстраивать…

Дверь тихонько отворилась, и в покои вошла сенная девка.

– Чего тебе? – нахмурилась ключница.

– Прибыл воеводский служка, зовет князей и дружину на свадебный пир.

– Кто женится-то? – не поняла княгиня.

– Так сам воевода Гордята на ведунье Ярине. – Девка осеклась, увидев, как княгиня закатила глаза и повалилась на бок.

– Воды, дура, неси! – прикрикнула ключница, подскочила к княгине, но та уже очнулась и, уткнувшись лицом в костлявую грудь старухи, разрыдалась.

Девка, пятясь, выскользнула за дверь. Ключница, ласково поглаживая спину княгини, вновь запричитала:

– Ой, лебедушка моя, не плачь ты из-за этой ведьмы. Она тебе назло обоих твоих мужиков приворожила и вертит ими, как хочет. Забудь ты ее, окаянную. Не пускай на порог, проклятущую. Недостойна она и слезинки твоей драгоценной.

– Ты, мамка, ничего не понимаешь, – сквозь слезы простонала женщина. – Ярина от позора меня спасла. Вот только надолго ли? Не ведаю…

Глава третья

В воеводской усадьбе царила суматоха. С удивлением Ярина узнала, что поляне намного ответственнее относятся к женитьбе, чем северяне, потому что могут иметь только одну жену. Умыкание невест считается здесь дикостью. Обычно жених договаривается с родителями невесты и платит вено. Бывает, парень, так же как и у северян, приводит жену сразу с купальской ночи. Такой брак считается наиболее прочным, потому что его благословляет сама природа. В любом случае все родственники затем гуляют на свадьбе несколько дней подряд.