Последняя любовь Скарлетт
Шрифт:
Сказала – и тут же пожалела о сказанном. Ретт понял произнесенное совершенно не так, как хотелось бы того Скарлетт…
Многозначительно улыбнувшись, – мол, так я и знал, – он произнес:
– Ага, дорогая, – слово «дорогая» прозвучало в его устах совершенно издевательски, – ага, вот, ты, наконец-то, и сама договорилась…
– То есть…
Ретт, нехорошо хмыкнув, ответил:
– Сказала, чего ты от меня добиваешься… Притом – не таясь, открытым текстом… Правильно, правильно, так я и знал – ты хочешь, чтобы я стал
Да, теперь она ни на минуту не сомневалась – Ретт сознательно измывался над ней, находя какое-то садистическое удовольствие в своих бессмысленно-жестоких выражениях – он-то прекрасно понимал, как болезненно реагирует на них Скарлетт…
Она сделала слабую попытку спасти положение, вызвав мужа на откровенную беседу:
– Ретт!.. Но почему ты так жесток со мной?.. Почему, почему?.. Скажи мне, почему мы с тобой не можем найти общего языка, хотя мы и любим друг друга… Ты ведь действительно любишь меня, Ретт, ты… Ретт, скажи мне… ты еще любишь меня?.. – спросила Скарлетт не без внутреннего трепета – подсознательно она очень боялась получить отрицательный ответ…
Да, Скарлетт теперь находилась в таком состоянии, что была готова совершенно ко всему, к любому ответу Ретта, к любому повороту событий.
Однако теперь Ретт промолчал – то ли он не расслышал этого вопроса, то ли сделал вид, что не расслышал…
После небольшой, но выразительной паузы он произнес, но уже более спокойно:
– Скарлетт, еще раз говорю тебе: я – достаточно взрослый человек… Во всяком случае – настолько, чтобы никто меня не контролировал… А тем более – моя жена. Просил бы тебя учесть это.
– Но я…
Ретт неожиданно повысил голос – в последнее время он очень часто срывался на простуженный, сипловатый стариковский фальцет:
– Ты хорошо поняла, что я тебе сказал?.. Или не поняла?..
На глаза ее навернулись слезы – она была готова расплакаться в каждую минуту…
Однако неимоверными усилиями воли Скарлетт сдержала себя.
«Еще этого не хватало, – подумала она, глотая слезы, – нет, я ни за что на свете не должна показывать ему, что я страдаю… Я не должна, не должна разреветься, как маленькая девочка!.. Я – сильный человек, и он не должен догадаться о моей слабости…»
Ретт, не мигая, смотрел на свою жену – казалось, он находит изощренное удовольствие в том, что заставил ее переживать.
– Так ты поняла, что я хочу?.. Я хочу, чтобы ты оставила нас, – он непроизвольно кивнул в сторону горностая, сидевшего на подоконнике, – чтобы ты оставила нас в покое!..
– Вас?..
– Какая разница?.. Меня!
Скарлетт промолчала.
– Поняла или нет?..
На Ретта было просто страшно смотреть – лицо его побелело, тонкие ноздри раздувались гневом, зрачки расширились… Казалось – еще минута, и он набросится на свою жену с кулаками.
– Скажи, что ты хочешь от
Ретт тяжело вздохнул – видимо, он и сам понял, что немного перегнул палку, хватил лишнего, и что ему, почтенному пожилому человеку и джентльмену не надо разговаривать с женщиной, с которой прожил столько времени, в таком тоне…
– Невыносимо?.. – переспросил он вновь, но уже куда более спокойно. – Тебе невыносимо?.. Что значит невыносимо?.. Что тогда прикажешь говорить мне?.. Так что же невыносимо?..
– Все, что теперь происходит между нами, – упавшим голосом ответила Скарлетт.
Она втайне надеялась, что и на этот раз все уляжется, утрясется: Ретт, как и обычно, поворчит, а потом воцарится мир…
Но Ретт не унимался – он был настроен очень агрессивно: Скарлетт давно уже, наверное – несколько лет не видела своего мужа таким…
– А что происходит?.. – закричал он. – Что происходит между нами?.. Я уединился в своем кабинете, я хочу побыть один – естественное, кстати, желание!.. Тем более – в моем возрасте… Я ведь и так за свою жизнь многое сделал, многое слышал и со многим сталкивался – в том числе и с тем, с чем совсем не хотел… Ты ведь и сама знаешь это.
Скарлетт слабо возразила:
– Но ведь ты тут не один…
Ретт отпрянул – он явно не понял, что именно имеет теперь в виду Скарлетт.
– То есть…
– В своем кабинете…
И вновь все та же нехорошая ухмылка скривила его старческое лицо.
– Не один?.. Кто же тут еще со мной? Легион любовниц? Ответь, с кем я тут уединился?..
Задав этот вопрос, он дерзко, в упор посмотрел на свою жену.
Скарлетт кивнула в сторону зверька, сидевшего на письменном столе.
– С ним…
Ретт, тяжело вздохнув, покачал головой.
– Ну да… Что же предрассудительного ты в этом находишь?..
Скарлетт пожала плечами.
– Ничего…
– Тогда почему ты все время киваешь на горностая?.. Она почувствовала в себе все нарастающую злобу – даже нет, не злобу, а какое-то пронзительное одиночество, от которого хотелось куда-то бежать, бежать, бежать, сметая на своем пути все и вся…
Ретт пристально, не мигая, смотрел на нее.
«И опять этот взгляд, – подумала Скарлетт и отвернулась. – Боже, ну почему же он так смотрит на меня? Что я сделала ему дурного?.. Нет, я не вынесу этого – он смотрит на меня так, будто бы я его заклятый враг… Ну почему, почему?.. Боже, сделай так, чтобы он не разлюбил меня, сделай, помоги мне!.. Я ведь все равно люблю этого человека, он тоже любит меня, но почему… Почему он бывает со мной таким жестоким?!.»