Последняя надежда
Шрифт:
Изабелла не отводила взгляда от родителей и других горожан.
– Они настоящие? – спросила она, – не автоматоны? Не роботы?
– Нет, они настоящие, – мягко сказала Левски.
– Я тебе не верю, – скептически процедил Эрнст.
– А давай я оторву кому-нибудь голову, – усмехнулась Арабелла, – и ты увидишь провода, микросхемы…
– Нет! – выкрикнула Изабелла, – не надо!
Она уже однажды потеряла жителей родного города и не хотела, чтобы это повторилось.
– Значит, они настоящие, – с улыбкой произнесла Левски, – можешь считать это моими извинениями
Изабелла смотрела то на неё, то на жителей Последней Надежды вдали.
– Ступай, – сказала Арабелла, – поговори с ними. Они по тебе соскучились. И по тебе тоже, Эрнст.
Брат и Сестра молча кивнули и направились к дому своих родителей.
– Только вернитесь к вечеру в свою комнату, – вдогонку произнесла Левски.
Гул разговоров стих. Горожане встали с обеих сторон от бурлящего фонтана, с любопытством наблюдая за близнецами в фиолетовых плащах. Но всё внимание Эрнста и Изабеллы было приковано к мужчине и женщине у входа в дом. Выражение лица папы было грустным и задумчивым, а под глазами мамы блестели слёзы. Изабелла и Эрнст подошли к родителям. Мама и папа выглядели такими живыми, словно никогда не умирали. Они носили те же красное платье и синий костюм в полоску, что и на том злополучном празднике в Академии, куда явился Ледяной Крестоносец.
– Антуан, Элеонор, – тихо произнесла мама, – вы теперь дома.
Брат и Сестра робко протянули руки к родителям и обняли их: Эрнст – маму, а Изабелла – папу. В глазах близнецов наворачивались слёзы. Магам казалось, что целая вечность прошла с тех пор, как ледяная чума остановила сердца родителей и остальных горожан. А теперь все жители Последней Надежды оказались живы – если это не была очередная уловка Арабеллы.
– Привет, – сказал Эрнст, держась за руки мамы.
Она плакала, положив голову на его плечо.
– Мы так скучали… – вздохнул папа, обнимая Изабеллу.
– И мы, – осознала она.
Дети и родители отпустили друг друга. Изабелла и Эрнст видели, что лица Пересов-старших были мокрыми от слёз. Даже обычно сдержанный папа Перес плакал, увидев своих детей.
– Пойдём в дом, – всхлипывала мама, – я покормлю вас… обедом.
– Да, – встревоженно ответил Эрнст, – пойдём.
Брат и Сестра отправились в дом родителей. А за спинами близнецов Арабелла наклонилась над фонтаном. Волшебница протянула руку в воду и вытащила оттуда монету. Задумчиво покрутив блестящий кругляш ценой в пять пфеннигов, она выбросила его обратно.
Входная дверь дома Пересов закрылась, и Эрнст и Изабелла оставили позади суету новой Последней Надежды. Семья собралась на первом этаже, в большой комнате с эркером. Это помещение казалось таким знакомым – те же бежевые обои на стенах, то же большое окно в эркере, прикрытое тёмно-синими занавесками от ненужного внимания других людей… Но в то же время комната была совсем иной, непривычной. Лестница на второй этаж находилась вовсе не рядом с входом, а у дальней стены. А там, где в старом доме Пересов поднимались ступеньки, Брат и Сестра увидели небольшой камин. Длинный обеденный стол в центре
– Я понимаю, всё это выглядит необычно, – сказала мама, – здесь всё не так, как в старом городе, но мы уже свыклись.
Брат и Сестра снова с изумлением осмотрели комнату. На вытянутой деревянной столешнице они заметили точно такие же тарелки и чашки, как и в том, старом городе. Даже их любимые жёлтые кружки…
«Если Арабелла не врёт, то мама с папой у неё в заложниках», – подумал Эрнст.
Но родители не выглядели как заложники. Они казались абсолютно такими же, как и прежде, будто ничего в их повседневной жизни совсем не изменилось.
– Садитесь за стол, – произнесла мама, – скоро я принесу вам еду.
– …И так мы попали в крепость Гранд-Альянса, – рассказывал Эрнст, – она стоит на лугу у Белых Гор.
На столе было много пищи, которую Брат и Сестра не ели с тех пор, как покинули Последнюю Надежду. Колбаса, булочки и овощи словно были родом с крытого рынка, а куриные ноги мама Перес приготовила по собственному рецепту. Эрнст и Изабелла давно не слышали дивный запах жареной курицы. И ещё близнецы поняли, как истосковались по домашней картошке! Ни в крепости Гранд-Альянса, ни в Лимбо никто их ей не кормил.
– А вам не страшно было там спать? – обеспокоенно спросила мама, глотнув компот из прозрачно-розовой кружки.
– Почему же? – недоумевал Эрнст.
– В Катценхаузене одни националисты, которые не любят Империю, – серьёзно ответил папа, поедая куриную ногу.
За его стулом стоял столик с телефоном, а на стене висели картины в маленьких рамках и часы. Раньше всё это находилось у перегородки рядом с лестницей.
– Во время войны они хватали имперских детей и сдирали… – продолжил папа.
– Не нужно о таких вещах за столом! – перебила его мама.
Эрнст устало вздохнул.
– Это вам д’Обстер сказал, – произнёс он, – и мэры до него.
– Выходит, катцы белые и пушистые… – в словах мамы неожиданно проступил яд.
– Они такие же люди, как и мы, – ответила Изабелла, – среди них тоже есть и хорошие, и плохие. И националисты тоже есть – наш командир был одним из них. Он ненавидел Империю, но понимал, что без нашей силы он не выживет. И помимо людей в крепости жили и другие расы. Он их тоже не любил, но был вынужден с ними считаться.
– Не понимаю, зачем вы их выгораживаете, – чуть ли не прошипела мама.
– Мы там нашли друзей, – ответил Эрнст, грызя морковку, – те самые родственные души, которых не было в нашем городе. Сумасшедший Алхимик – гном. Он работает в лаборатории со стеклянными стенами и делает всякие интересные зелья – нет, не наркотики, а просто боевые и лечебные эликсиры! – уточнил он, поймав насторожённые взгляды родителей, – и он даже создал себе искусственного ассистента – Гомункула.
Как же сейчас жил Сумасшедший Алхимик? Вернулся ли в крепость, починил ли Гомункула? Возможно, в Гранд-Альянсе Изабеллу, Эрнста и ангелов-хранителей давно считают погибшими…