Последняя ночь майора Виноградова
Шрифт:
Страж порядка вздохнул почти беззлобно и показал обложку.
— Классно! — Прочитать название Виноградов не успел, разглядел только каких-то чудищ в доспехах и негра с конструкцией, отдаленно напоминающей пулемет.
Милиционер кивнул и вновь углубился в дебри крутой фантастики, посчитав, что уделил посетителю достаточно внимания.
— Здравствуйте, девушка!
— Здравствуйте.
В приемной все было по высшему разряду: финские обои, ковер от «Искрасофт», компьютеры… Специальный стеллаж чернел и белел разнообразными средствами связи и портативным
— Вы Виноградов?
— Да. А вас как зовут?
— Света… Присядьте, пожалуйста. Чуть-чуть придется подождать.
— Нет проблем.
Напротив окна беззвучно голубел экран монитора, соединенный с камерой над входом.
Ожил телефон.
— Банк «Золотая плотина», добрый день! Слушаю вас? Да, господин Василевич еще не ушел. Он у господина Тихонина… Нет, они просили не соединять… Хорошо, я запишу и передам. До свидания!
— Светочка, если бы весь персонал здесь хотя бы наполовину напоминал вас… Что вы заканчивали?
— Курсы секретарей-референтов. Со знанием языка. Ну и… институт. Экономический. Давно, правда.
— Завидую вашему руководству. Надумаете уходить — дайте знать!
— А что предложите?
— А сколько вы сейчас получаете?
— Ну-у… пятьсот в месяц. Долларов, разумеется.
— Неплохо. Это можно обсудить. — Лицо терять не хотелось, но… Больше Виноградову сказать было нечего — сам он зарабатывал значительно меньше. Даже с учетом того, что с потенциальным нанимателем теперь принято завышать свой уровень реального дохода процентов на двадцать — тридцать.
Разведдопрос прошел не без пользы — теперь хоть можно ориентироваться в суммах, вокруг которых будет крутиться разговор с Тихониным.
— Кофе? — Улыбка у Светочки была под стать ногам. Все остальное, впрочем, тоже.
— Спасибо, наверное. Если не надо специально…
— Две минуты.
Но в этот момент за начальственной дверью кто-то взревел:
— Думай, что несешь!
Бас был сочный, обстоятельный. Ответная реплика принадлежала срывающемуся на фальцет баритону:
— Не смейте так со мной разговаривать!
Очевидно, собеседники остановились у порога, так что благодаря отмеченным выше особенностям современных офисов слушать их можно было практически беспрепятственно.
— Вы меня предали! Меня всегда все предают!
— Ну, наверное, вы — Иисус Христос…
— Мальчишка! Сопляк! А вы-то, Сергей Юрьевич…
— На меня зря бочку катишь, поверь. — Третий голос звучал значительно спокойнее, поэтому смысл его фраз улавливался с напряжением: — Я не обещаю, что не предам тебя… Но можешь быть уверен, что сделаю это последним из всех твоих друзей!
— Да ты уже это сделал, Иуда!
— Не стоит ругаться. Расстанемся как равные!
— А вот это видел?
Виноградов представил сопровождающий реплику красочный жест.
— Подавай в арбитраж. В суд! Можешь
— Точно! Мы же в правовом государстве живем, нет?
Виноградов перевел заинтересованный взгляд с двери на секретаршу — девушка Света не знала, что делать в подобной ситуации, то ли заткнуть посетителю уши, то ли тонко намекнуть руководству… и поэтому просто ерзала на стульчике. Наконец она нашла выход — двухкассетный «Самсунг» был под рукой, оставалось только нажать на кнопочку:
— Радио «Модерн»! В этот час с вами…
Владимир Александрович мысленно поаплодировал — она, судя по всему, не только ногами работать умела. И зарплату свою получала заслуженно.
— Думаю, кофе мы попить не успеем.
И точно — врата начальственного кабинета разверзлись, выпихнув в приемную носатого, с отчетливыми залысинами крепыша в коричневом пиджаке. Все остальное, что положено, на нем тоже было надето, но прежде всего бросался в глаза пиджак — добротный, с блестящими золотистыми пуговицами. Лицо у мужчины было потное, красное и злое.
— Всего доброго! — Фигуры в дверном проеме очень напоминали Виноградову поясные мишени динамовского тира. Очевидно, это и были обладатель фальцета и второй, спокойный…
— Пошли вы… — Никак не реагируя на окружение, обладатель пиджака прорубил своим крепким телом пространство прихожей и скрылся в коридоре. Некоторое время было тихо, потом издалека, почти от самой двери, донеслось:
— До встречи!
И что-то совсем уж матерное.
— Ушел…
— Тяжелый человек! Грубый…
Чтобы называть Бориса Михайловича Тихонина по имени-отчеству, требовалось известное напряжение — слишком уж юным выглядел шеф петербургского представительства. Длинный, худой, в очках… На вид ему было лет семнадцать. Одет, конечно, безумно дорого и с безупречным вкусом — но это скорее не плоды воспитания, привитого в семье, а лишь послушное выполнение рекомендаций продавцов из салона Карла Лагерфельда.
Золотой купеческий «роллекс» на бледном запястье смотрелся трогательно и чуть-чуть провинциально. Виноградов понял, что это не просто часы — это символ, символ успеха, достигнутого недавним выпускником Финэка, семь лет назад приехавшего завоевывать мир из степного шахтерского поселка.
Его заместитель, Сергей Юрьевич, которого еще совсем недавно в среде фарцовщиков и специалистов по валюте знали как «Серегу из Гавани», выглядел постарше и посолиднее. Так оно и было — в свои тридцать господин Чайкин успел поучиться в трех высших учебных заведениях и отовсюду вылетал за академическую неуспеваемость, пока наконец не смирился, признав свою неспособность успешно совмещать приобретение научных знаний и рискованный процесс создания собственной материально-технической базы. Он был блестящим практиком, заметной фигурой на тогда еще не разрешенном, но уже процветавшем валютном рынке… Отмену восемьдесят восьмой статьи Уголовного кодекса и соответствующую амнистию Сергей Юрьевич встретил в «Крестах», в качестве подследственного.