Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
Шрифт:
— Ваши намерения… — начал было я, но Бисли нетерпеливо прервал меня.
— Я знаю, что ты умеешь острить, Майк, но уголок юмора пока отложим. Разыскивая Галиндеса, мы шли различными путями, проверяли все и всюду. Ну, всякие подробности неудач тебе ни к чему. Однако мы вышли на интересный след; наиболее правдоподобный. В тот день, когда исчез Галиндес, некий молодой человек взял в Линдене напрокат туристский самолет типа «феникс» с большим багажником.
— Он потребовал именно с багажником?
— Да. И полетел
— Надеюсь, ты не думаешь, что он был настолько любезен, чтобы, покатав профессора, сообщить свой адрес… Время исчезновения Галиндеса известно. Оно совпадает с отлетом этого «феникса».
— Из Линдена он вылетел раньше, но неизвестно, куда девался потом. Потому что через час с лишним контрольные станции на побережье у Филадельфии зарегистрировали перелет такой машины.
— А самолет уже вернулся в Линден?
— Нет. Известно также, что у него была авария при посадке на аэродроме Дженерал Эндрьюс, в Сьюдад-Трухильо.
— А это наверняка тот же самолет?
— Ну, кто же сейчас полетит на «фениксе» к Антильским островам?
— И поэтому вы из нескольких сотен частных самолетов, вылетевших в тот день из Нью-Йорка, выбрали именно этот?
— Ты сделал бы то же самое. Ведь ты сам подал мне эту идею насчет контролирования частных полетов. Я только не знаю, где пилот взял Галиндеса. Из Линдена он вылетел один, с маленьким чемоданчиком.
— Кто подписал гарантийную квитанцию в Линдене?
— Молодой летчик, не имеющий постоянной работы, Джеральд Лестер Мерфи.
— Вы можете поскорее отыскать его в Сьюдад-Трухильо? У вас же там есть свои люди.
— Мы его уже нашли. Все из-за той же аварии — это отличная распознавательная примета.
— А у вас что, есть наблюдатель на аэродроме?
— Нет, работает там на нас одна танцовщица, очень красивая, кстати. Мерфи провел с ней ночь и все хвастался, как мастерски сел без шасси.
— А этот превосходный летчик сказал танцовщице, какого пассажира он привез?
— Нет. Не помогли никакие штучки.
— И бедная девушка зря трудилась.
Джеральд Лестер Мерфи проснулся с мучительной головной болью и пересохшим горлом. Еще плохо соображая, он протянул руку и уперся ею в стену. Он был один. В ванной лилась вода.
— Моника! — крикнул он. — Моника!
В дверях появился черный бой.
— Бой, где эта госпожа?
— Госпожа выйти.
— Adonde? — спросил Мерфи, — Куда?
— Господин говорить по-английски, черный бой понимать, senor comandante.
— Не называйте меня майором, я не майор.
— Si, senor. Госпожа выйти и сказать, что не вернуться. Господин не ждать. Эскудеро знать, что госпожа не вернуться.
— Тебя зовут Эскудеро?
— Черный бой Эскудеро.
Мерфи зевнул.
— Que oraes? — спросил
— Господин говорить по-английски. Десять часов. Господин вставать, я приготовить горячая ванна. Господин быть десять часов и тридцать минут в холл «Космос». В холл ждать капитан де ла Маса. — Он нагло подмигнул. — Госпожа быть довольна, senor.
Мерфи сел на тахте, провел ладонью по волосам. Эскудеро заглянул в ванную.
— Ванна быть полна, господин идти.
Получасом позже Мерфи встретился в холле «Космоса» с Оливейрой.
— Де ла Маса не придет? — спросил он.
— В десять он должен быть в министерстве, там будет ждать нас.
— Наверное, дает отчет, а? Ведь он наблюдал за мной, верно? Скажи мне правду, Хулио.
— Ты спьяну засыпал меня, Джеральд. Сказал де ла Маса, что я тебе рассказывал всякие жуткие истории…
Мерфи был потрясен и пристыжен.
— Ничего не помню, Хулио, понятия не имею… Но ведь это не страшно, я в шутку что-нибудь сказал, да?
У гостиницы стоял черный «плимут», тот самый, на котором Мерфи вчера ехал с аэродрома. Оливейра велел шоферу выйти и подождать в гостинице, а сам уселся за руль.
— Не бойся этого отчета, Джеральд. Октавио тобой доволен. Он тебе не повредит, лишь бы ты не лез к Хуане… Главное, что ты Аббесу понравился. Все зависит от полковника Аббеса.
«Что зависит от этой гориллы? Что значит «все»? — думал Мерфи. — Меня хотели убить, как только я прилетел, а потом передумали? Может, я вчера спьяну кого-нибудь задел? Может, зря слушал излияния Оливейры — ведь это могла быть и провокация… Но, пожалуй, я ничего такого не сказал, по сути мне нет никакого дела до Трухильо…»
— Джеральд, — сказал Оливейра, когда красный свет задержал их на перекрестке. — Джеральд, я нарочно велел уйти шоферу, чтобы поговорить с тобой. Возможно, Аббес предложит тебе работу. Ты должен согласиться, так будет лучше.
— А если бы я не согласился?
— Не знаю, что случилось бы, если б ты не согласился. Но лучше послушай меня и соглашайся на все, что тебе предложат. Если вообще что-нибудь предложат.
Мерфи встревожился.
— Я что-нибудь не то сделал, да? Наверное, они недовольны, что я привел Монику к себе в гостиницу… Я так классически надрызгался, что даже ничего и не помню, как это было.
Оливейра усмехнулся. Вспыхнул зеленый сигнал, и черный «плимут» медленно двинулся вперед в толчее автомобилей.
— Это единственное, по отношению к чему Трухильо проявляет терпимость, — сказал Хулио, — Он не только самый богатый человек в Республике, но и самый распутный. За границами нашей страны в это никто не верит, но еще недавно у нас действовало средневековое «право первой ночи». Если девушка, выходящая замуж, нравилась генералиссимусу, она должна была провести с ним первую ночь после свадьбы.