Последняя осень. Буря
Шрифт:
– К твоему старью не подойдет, – хмыкнула рыжая.
– Звони быстрее, – с тенью испуга воскликнула Яна.
Тот проворчал, вытащил кнопочную модель с крошечным экраном, буркнул:
– Здесь не ловит.
– Попробуй с улицы, – предложил Кирилл.
Игорь, сходив за паркой, поплелся на первый этаж.
– Сегодня фотосессия? – поздоровавшись, бодро спросила Ангелина.
– С нашими лицами только вытрезвитель рекламировать, – хмыкнула Динара.
– Или паленую водку, – усмехнулся помятый Женя.
– Главное, что мы… – начала Яна, но осеклась.
Внизу заорал Игорь.
– Увидел своего Юрца? – фыркнула Вика, и все засмеялись.
– Кажется, он зовет нас, – внимательно прислушалась Яна.
–
Раздались торопливые шаги. В проеме возник белый, как мел, Игорь.
– Там, там, – заикался он, пытаясь отдышаться.
– Призрак?
– У-у, – прохрипел тот, кашляя. – И-идем!
Остальные, переглянувшись, последовали за ним. Когда до первого этажа осталось несколько ступенек, Маша разглядела в полумраке фигуру, распластавшуюся перед лестницей.
– Это Глеб! – взвизгнула Настя, посветив фонариком на телефоне.
Кирилл присел рядом, тронул того за плечо. Глеб не шевелился. Шепотки смолки. Голос Кирилла дрогнул:
– Пульса нет.
Машу пробрал озноб.
Глава 3. Беспощадный снегопад
Время замедлилось, потолок словно опустился, повис в считаных сантиметрах от Маши, а перила сдвинулись ближе, зажав ее между перепуганными студентами и хлипкой стеной. Луч фонарика выхватывал из полумглы грязные подошвы ботинок, раскинутые руки, лужицу крови возле головы. Глеб лежал на животе, лица не было видно, поза напоминала типичный силуэт, который получался, когда в детективных сериалах или фильмах труп обводили мелом. Джинсы задрались, открыв носки с рисунком конопли, куртка испачкалась, некогда белый меховой воротник запылился.
Тени сгустились, воздух сделался вязким, как будто начиналась гроза. Пространство сузилось, перед глазами замельтешили точки. Маша моргнула, перед ней появилась до боли знакомая картина: слякоть, металлический штырь, разбитый затылок, зловещее безмолвие, расколотые очки. Видение пропало, однако реальность слишком сильно походила на прошлое. По телу пробежала дрожь, в висках запульсировало, накатила тошнота. Ступени поплыли, закружились безумным серпантином. Маша не боялась высоты, но сейчас вцепилась в пыльный поручень, напрягла ослабевшие ноги. Леонид подхватил ее за локоть, не дав рухнуть на бетон. Кивнув, она посмотрела на остальных, словно искала подсказку, что ей делать дальше. Ангелина охнула и отвернулась, побелевшая Настя зажала рот ладонью, Яна сорвала с шеи шарф и замахала им, как веером, Динара пробормотала что-то нечленораздельное, Эмилия обессиленно привалилась к стене. Женя приложился к невесть откуда взявшейся фляжке, Михаил принялся грызть ногти, а Игорь выронил телефон. Старенький гаджет громко стукнулся о площадку, крышка отскочила, аккумулятор спикировал вправо.
– Умер? – испуганно прошептала Вика. – Ты уверен?
Не дожидаясь ответа, она бесстрашно шагнула к Глебу, опустилась на корточки, достала пудреницу и попросила Кирилла посветить. Блеснул солнечный зайчик. Маша подумала о том, как в школе частенько ослепляла противного одноклассника, чтобы хулиган не пулялся бумажками из корпуса шариковой ручки. Деталь из детства прогнала оцепенение, действительность навалилась неподъемным грузом. Она, будто лунатик, очнувшийся на краю балкона после бездумных прогулок, силилась понять, как и почему здесь оказалась.
– Бесполезно, – подала голос Динара, растеряв былую уверенность. – Зеркало запотеет от твоего дыхания. Проверь по зрачкам.
Вика огрызнулась, прислонила пудреницу ко рту Глеба,
– Окоченел. Не реагирует на свет. Пульс не прощупывается.
– Я же сказал, – влез Кирилл с таким видом, будто они решали задачи на семинаре.
Настя вскрикнула, разрыдалась. Макияж размазался, самоуверенная девушка превратилась в ошеломленного подростка с веснушками. Маша равнодушно покосилась на плачущую одногруппницу.
– Мертв? Как, почему? Что с нами будет? – боязливо затараторила Ангелина, растрепав косички. – Ой, меня сейчас стошнит.
– Без паники, – громко скомандовал Игорь. – Разберемся. Нервные и впечатлительные – на выход.
Никто не пошевелился. Игорь ругнулся, похлопал по плечам Михаила и стоящего рядом бородатого философа, возмущенно прошипел:
– Уведите истеричек.
Те не спорили, отвели ранимых подальше от жуткой сцены. Маша задумалась: «Тоже сбежать?» Наверное, ее не отпустил шок, раз захотелось поприсутствовать и вникнуть в суть произошедшего. Фанаты передач о преступлениях жаждали поглазеть на покойника, но их выставили вон. Вскоре в закутке топталось шестеро студентов юрфака и Леонид, сохранявший невозмутимый вид, словно каждый день находил человеческие останки.
– Нужно оттащить труп, – по-деловому сказал Игорь. – Положить на простынь, прикрыть, чтобы крысы не съели.
Он приосанился и оживился, будто давно грезил о подобном моменте, чем еще больше напоминал отца. Владимир Юрьевич так же недовольно хмурил брови, смотрел на мир понурым взглядом, но держался более статно. Служба в прокуратуре добавляла ему веса в обществе, а вкупе с отвратительным характером позволяла безнаказанно грубить обычным людям. Однажды Маша обратилась к черствому мужчине из-за вороха проблем, сообщила о хитром адвокате Тигране, который сперва вынудил ее раздобыть снимки важных документов, а когда запахло жареным, испарился. Сначала все факты указывали на то, что именно нечестный законник организовал гибель папы. Тихий полицейский, семьянин, вполне довольный своей судьбой, никогда бы не полез в петлю. По крайней мере добровольно. Владимир Юрьевич пообещал содействовать, но выдвинул два условия: девушке следовало привезти из села Андреевка непутевого брата, вечно колотящего жену, а после убедить его несчастную супругу забрать заявление о побоях. Маша знала о проблеме домашнего насилия, но все равно выполнила эти требования, предпочла не думать о моральной стороне своего поступка, ведь руководствовалась благой целью: выяснить, что случилось с самым близким человеком. Остальное было неважно. Через месяцы, мысленно прокрутив тот момент, она задумалась: «Что я должна была чувствовать? Почему не сопереживала той женщине? Неужели со мной что-то не так?» Ситуацию омрачало то, что помощь Владимира Юрьевича не слишком помогла в поисках правды.
Ее размышления прервали гневные слова Вики:
– Ты нормальный? Это же Глеб, на одном потоке учимся. Вчера вместе пили.
– И что? – безучастно произнес Игорь, протерев собранный телефон о штанину. – Все жмуры одинаковые.
Маша, как и Вика, опешила. Кирилл упрекнул старосту, авторитетно заявил, что ученые давно установили связь между равнодушием к чужим переживаниям, низким уровнем эмоционального интеллекта и склонностью к агрессии. Речь лилась проповедью, вдохновляла исправить ошибки, взрастить в себе доброту к чересчур эмоциональным, а потому слабым бедолагам. Игорь явно не впечатлился наставлением, почесал щетину, потыкал на кнопки «кирпича» и мрачно сказал: