Последняя осень. Буря
Шрифт:
Из воспоминаний ее вырвал голос Динары.
– Нечестно! – обиженно надулась та. – Меня на конкурентном праве замучили проверочными, на сессии спрашивали по полчаса. Пока я пахала, вы балду пинали, а дипломы будут одинаковыми. Где справедливость?
– У вас скучная антимонополка, у нас экскурсии в морг, фотки со вскрытий и ламповые байки про расчлененку, – лукаво улыбнулась Вика.
Женя убрал фляжку, спустился к подножию лестницы, посветил смартфоном, затем аккуратно, чтобы ничего не нарушить, изучил обстановку,
– Видимо, Глеб ударился черепушкой о выступ, хлынула кровь, – сказал Женя, ткнув в большое пятно под первой ступенькой. – Вот нечеткий отпечаток, похоже на носок ботинка. Наверное, из раны накапало, он шевельнул ступней, размазал. Дальше следы размытые, будто что-то волокли. Много длинных и коротких потеков, вытянутых капель. Короче, Леня прав, Глеб полз к выходу, почти сразу отключился и замерз.
– Криминалистическая лаборатория на выезде, – хмыкнула Динара. – Мы не эксперты. Нафантазировать можно что угодно: от расправы до суицида.
– Зачем он потащился на мороз? Там же быстрее окоченеешь, – упрямо возразил Леонид. – Любой нормальный человек позвал бы на помощь, попытался согреться.
– Ты занимаешься ерундой, – презрительно скривился Кирилл. – Пусть патологоанатомы отрабатывают зарплату.
– Вы же юристы. Хоть кто-то интересовался судмедициной?
Вика шумно втянула носом воздух, сощурилась, потерла запястье, словно хотела согреться, и произнесла:
– Глеб, – она сжалась, – повернут на преступлениях. То есть был.
Маша приоткрыла рот, поскольку считала Волгина противоположностью отличникам и примерным стипендиатам. По Викиному описанию получалось, что Глеб мало интересовался учебой, уделял внимание лишь уголовно-правовому профилю, обожал подкасты с криминальной хроникой, проходил практику в следственном комитете. Изначально он рвался в Питер или Москву, но забывал даты битв, путал акции с облигациями, допускал орфографические ошибки, поэтому баллы за экзамены оказались низковаты для поступления. Родители согласились оплачивать юрфак в местном вузе, настойчиво посоветовали сыну переключиться на гражданское право, чтобы после окончания консультировать семейный бизнес – небольшую сеть салонов красоты. Они разругались, Волгин-младший снял квартиру, начал скупать и перепродавать одежду, но увлечение не забросил.
– Он собирал папки с нераскрытыми делами, – продолжила Вика. – Понятия не имею, как добывал копии документов, снимков, расшифровок допросов. Перед нашим расставанием Глеб загорелся очередным висяком. Раньше без умолку болтал о своих «проектах», а про этот молчал. Как-то обмолвился, что скоро найдет неопровержимые доказательства. Смог ли он? Уже никто и никогда не узнает.
Вика воззрилась в потолок.
– Это все печально, но мы забыли о главном, – решительно сказала
– Просто дойдем до трассы, – ответил Игорь. – Уберем труп и отчалим.
– Тогда улики затопчутся, – поспешно возразил Женя. – Никто не поймет, как располагался Глеб.
– Обрисуем мелом, – предложил Игорь, – или белой краской.
Женя покритиковал идею, развел бурное обсуждение со старостой. Обозвав друг друга дебилами, они решили произвести фотосъемку и видеозапись. Последующие десять минут будущие юристы вспоминали теоретические положения, особенности, порядок действий. Осознав недостатки освещения, они поднялись в холл, где томились боязливые или далекие от правоведения члены группы.
Небо за окном отливало ярко-голубым, словно сошло с открытки. На Игоря накинулись с расспросами, он пересказал сообщение Захара Владимировича. После фразы о сдохшем телефоне поднялась настоящая паника: кто-то лихорадочно носился по этажу в попытках поймать связь, Михаил и Женя старались реанимировать устаревшее чудо техники, незнакомые парни обещали починить зарядку или соорудить новую, но доброволец, готовый пожертвовать устройством для прототипа, не объявился.
– А если переставить симку? – предложила позеленевшая Ангелина.
– Точно, – обрадовалась Вика. – Почему мы раньше не додумались?
Игорь безропотно отдал сим-карту, однако та никуда не поместилась. Секундное воодушевление растворилось в пустоте.
– Я обрежу, – авторитетно заявил Игорь. – Пакуйте вещи, скоро за нами прикатят.
– Стой, мы еще не спросили у Марка, – вмешалась Яна.
Игорь отмахнулся, отыскал ножницы, повертел кусочек пластика. «У него трясутся ладони», – забеспокоилась Маша.
– Если ошибешься… – строго начала Динара.
– Не смотри под руку, – рявкнул Игорь. – Отвернись, ты меня нервируешь.
Та фыркнула, а через несколько минут обругала старосту на взрывной смеси русского и башкирского языков, не поскупившись на заковыристые выражения.
– Зачем так покромсал? – закончила поток брани Динара. – Кто тебя торопил?
Вопреки гневу окружающих, Игорь вновь подрезал единственное средство спасения, объявил с торжествующей улыбкой:
– Нано-сим.
– Идиот, слишком много оттяпал, – вскипела Динара.
– Сама дура, – со злостью произнес тот.
– Тише, – пролепетала Настя, помассировав виски.
Бледное заплаканное лицо блестело от пота.
– Тебе плохо? – заволновалась Ангелина.
Не дав сменить тему, Динара проговорила о том, как обидно сдохнуть в клоповнике. Все загудели. Одни проклинали администрацию университета, другие жаждали расправиться с безмозглым Игорем, третьи разрабатывали план эвакуации, четвертые призывали каяться в грехах и молиться. В коридоре показался Марк. Его беспечному виду можно было позавидовать.