Последняя осень. Буря
Шрифт:
– Был случай, когда спящий америкос задушил жену, – встрял Игорь.
– У них умелые адвокаты, – тоном эксперта сказал Кирилл. – Даже если копы схватят мужика возле тела, найдут в его карманах пистолет и другие неопровержимые доказательства, юристы пригласят на судебное заседание орнитолога с корочками, вмиг убедят присяжных, что во всем виновата сова, пролетавшая мимо.
– Ну тупые, – презрительно усмехнулся Игорь.
– Фемида слепнет, когда вмешиваются крупные купюры, – философски изрек Семен.
Маша поспешила разбить обвинения Насти, твердо произнесла:
– Я не последняя, кто пересекался
«Благими намерениями, – хмыкнула она, глянув на безмятежную Динару. – Вот и спасай репутацию близких, потом поплатишься за доброту». Угроза миновала. Все были вынуждены согласиться с тем, что Настя заблуждалась. Михаил потер шею, уставился в пол и с видом нашкодившего ребенка пролепетал:
– Кажись, я уснул. Помню, как Глеб меня растолкал, мы двинули в вожатскую. До этого – провал. Потом еще час догонялись, – проговорил он, расстегнув воротник помятой рубашки. – Или чуть меньше, точно не скажу. Я двинул первым, Евгеныч задержался.
– На пару минут, – выпалил рыжий, – потом тоже собрался на боковую. Шел тихо, чтобы не мешать Михе.
– О чем вы болтали? Ругались из-за, – Вика помедлила, – инцидента?
Красноречивый взгляд, обращенный к Кириллу, не нуждался в пояснении.
– А смысл? – отозвался Женя. – Кто-нибудь бы все равно донес. Я вел себя по-скотски, Кир был мне братом.
Маша посмотрела на блондина, но тот и бровью не повел. «Должно быть, ему очень плохо, – вздохнула она. – Измена всегда ранит». Любимый человек не заслуживал того, чтобы его доверие предавали. Конечно, мало кто честно обсуждал угасшие чувства, разницу в ценностях, перемену в себе, а затем предлагал расставание. Куда легче было завести роман или интрижку, бесконечно лгать и оттягивать неизбежное. Врун будто строил песчаный замок, твердил обманутой стороне о привязанности, а сам, словно волны, ломавшие хрупкие башенки, нарушал обещание. Это было бессовестно и несправедливо.
Снегопад усилился. Маша ощутила себя одиноким домиком из новогоднего шара. Гибель Артема незримым куполом оградила ее от мира и друзей, а сверху, как искусственные снежинки, посыпались проблемы, будто невидимый гигант тряхнул или вовсе разбил сувенир. Хватило ли ей силы разорвать барьер, навсегда перевернуть самую темную страницу своей жизни? За те секунды, что Маша успела попрощаться со свободой, она поняла, как дорожила своей обычной, пускай и не самой счастливой, судьбой, поэтому приготовилась бороться до конца.
Вика взяла бразды правления в свои руки и осведомилась:
– Что было с Волгиным с начала четвертого до половины пятого?
Вопрос повис в воздухе. Игорь засомневался, правильно ли они определили время трагедии, но не привел весомых аргументов или иных фактов. Женя пожал плечами и предложил осмотреть Глеба. Динара скривилась, не пожелав прикасаться к покойнику, и посоветовала начать с записки.
– Как определить автора? – буркнул Игорь. – Текст слишком короткий, тем более у нас сложная поверхность, с бумагой всегда много мороки. Вдобавок здесь нет набора для дактилоскопии.
Маша поморщилась при мысли о черном порошке, который пачкал все вокруг. Впервые она попробовала снимать отпечатки на семинаре, где ей пришлось дышать на подушечки пальцев, трогать выданную преподавателем тарелку, чтобы оставить след, воевать с магнитной кисточкой,
Михаил волновался, всячески открещивался от злополучного клочка, божился, что уважал Волгина, лишь по чистой случайности подобрал улику.
– Не боись, мы сразу отсеем твои и Глебовы отпечатки. У остальных как-нибудь возьмем образцы, сравним с теми, что на листе, – растолковал Женя как неразумному ребенку. – Того, кто наследил, допросим и расколем.
– Не проще идентифицировать по почерку? – встряла Вика.
– Ты эксперт, знаешь, кто и как пишет? – возразил Игорь.
«Почему он возражает? – задумалась Маша. – Заботится о Волгине? Они же часто ругались. Игорь простил его, раскаялся? Или отводит от себя подозрения? – она представила, как староста зловеще смеется. – Вряд ли, он не настолько глупый и трусливый, чтобы втихую угрожать. Скорее всего, он хочет казаться значимым и важным, вот и прикидывается авторитетом».
– Продиктуем каждому одинаковое: «Прекрати или пожалеешь», проконтролируем процесс, сопоставим результаты, – не сдалась Вика.
– От волнения рука будет дрожать, буквы получатся другими, – гнул свою линию староста. – Экспертиза не удастся.
Завязалась целая научная дискуссия. Женя вслух погрустил о том, что Захар Владимирович не привез раствор нингидрина, который бы облегчил их сыскные потуги, упомянул йодную камеру, но тут же посетовал на отсутствие кристаллического йода. Семен усмехнулся:
– Есть аптекарская настойка и перекись. Если добудете лимонную кислоту, легко нахимичу. Сотню раз делал.
Бородатый тихоня предстал в ином свете. Кирилл поинтересовался, откуда студент-философ получил необычный опыт. Парень замялся, вслух поразмышлял о многообразии познания, основах и границах науки, неутомимой жажде ума.
– Балуешься взрывами? – посуровел Игорь. – Отец рассказывал про дебилов: насмотрятся боевиков и начнут подражать.
– Я был глупым, дружил с Пашкой-анархистом. Его родители-профессора обрадовались увлечению сына, отдали гараж под наши эксперименты, накупили колб, мензурок и прочего. Пашка через знакомых достал запрещенную литературу, реагенты, показал некоторые фокусы, мне тоже захотелось. Когда он перегнул палку, мы поссорились. Больше не общаемся, – Семен поднял ладони. – Обещаю, ничего не взорвется и не сломается. Все пройдет как по маслу.
Он отправился к Марку, а немного погодя притащил чайную ложку, резиновые перчатки и пакетик с нарисованными цитрусами и кривой надписью «Для выведения пятен». Подготовив медицинский шприц без иглы, два пластмассовых контейнера и прочее оборудование, парень, сжалившись над ребятами, расположился в отдалении, нацепил перчатки и приступил к делу.
Маша наблюдала за сосредоточенным Семеном. Он быстро создал и вылил полученную смесь, а затем накрыл записку емкостью, на дне которой скопились частицы йода. Выждав пять минут, юный химик подозвал любопытных зрителей, вынул лист с проявившимися отпечатками.