Последняя осень. Буря
Шрифт:
– Скорее бесполезно, – хмыкнул Марк. – Гробарь прав в одном: это место проклято, но не духами, а строителями. Начальство на всем экономит, поэтому материалы некачественные, приходится без конца переделывать, а сроки горят.
Маша искренне посочувствовала.
– А ты как? – отпив из чашки, поинтересовался он.
– Плохо, – честно сказала она. – Все так резко навалилось, но я рада, что мы помирились.
– За дружбу, – улыбнулся Марк, подняв чашку.
Кружки соприкоснулись, звякнули. Маша представила, как сидит за праздничным столом, поздравляет
– Пожалуйста, дай руку. Мне нужно кое-что сказать.
Марк изумился:
– Ты убила Волгина?
– Нет же, – выпалила Маша и, взяв его ладонь, вкрадчиво прошептала: – Наши отношения… Давай попробуем еще раз? Знаю, мы разные, но всегда понимаем друг друга, а это куда важнее.
Марк помолчал с таким видом, будто его оглушили. В голове Маши завертелись сомнения: «Почему не отвечает? Неужели он меня разлюбил?» Она погладила длинные пальцы, заглянула в глаза, уловила его сомнения и решила их развеять.
Маш потянула Марка к себе и, не встретив сопротивления, ласково прикоснулась к его щеке, будто изучая границы дозволенного, а затем осторожно поцеловала холодные губы. Сердце пропустило удар, когда он ответил, обнял ее и прижал ближе. Комната, лагерь и проблемы исчезли, все стало неважным. Остались только они вдвоем. Ненадолго отпрянув и сделав вдох, Маша покрыла быстрыми поцелуями щеку и подбородок Марка, вновь прильнула к губам, как вдруг услышала:
– Стой.
Он мягко, но настойчиво отстранил ее. Маша опешила, пробормотала:
– Что не так?
– Ты ошибаешься. Для нас лучше быть друзьями или, – он замешкался, – пока не общаться.
Маша сжалась, как от пощечины, еле слышно произнесла:
– Почему?
Марк встал, подошел к окну.
– У тебя стресс. Наше расставание, смерть Волгина, расследование, – он запнулся. – Я не психолог, наверное, все связано с эмоциями и прочим. Ты вернешься домой, успокоишься, поймешь, что я был прав. Пойдем провожу до спальни, а то поранишься.
Маша, шокированная его словами, поплелась следом. Мысли испарились, она почувствовала себя пустой оболочкой. Одно радовало: никакой кошмар не расстроил бы ее сильнее, чем случившееся. Она смутно помнила, как дошла, вяло попрощалась с Марком, легла в кровать и задремала. Хоть в чем-то ей повезло: обошлось без сновидений.
* * *
Утро четверга выдалось хмурым. Лес стал сизым, снег будто посерел, а солнце выкатилось на дымчато-голубое небо лишь для вида, не удостоив землю яркими лучами. Пока соседки собирались, Маша считала трещины на потолке, иногда вспоминала ночные события и стискивала одеяло.
– Надеюсь, сегодня приедет бригада и мы поедем домой, – бодро проговорила Ангелина, разминаясь.
–
Ее прервал крик, полный боли. Маша обернулась, посмотрела на Эмилию. Миловидное лицо покрывали красные точки.
– Прыщи, – взвизгнула Эмилия и, схватив тональный крем, лихорадочно нанесла на кожу. – У меня их не было с тринадцати лет. Боже, зря пила на ночь, еще и вся отекла. Какой стыд.
– Не преувеличивай, – отозвалась Ангелина. – Ты прекрасно выглядишь.
Эмилия хмыкнула и закашлялась, затем проворчала:
– Голова раскалывается, еще и акне. Чем я провинилась?
– Ты вчера перенервничала, – сказала Динара. – Стресс всегда бьет по организму.
Эмилия разразилась проклятиями в адрес того, кто мухлевал с указателем на доске Уиджи, высыпала на кровать содержимое косметички и принялась маскировать несовершенства. Ангелина попыталась ее утешить, но сделала лишь хуже. Динара, заметив апатичность Маши, спросила:
– Что с тобой? Заболела?
– Нет. Просто не хочу вставать.
– Принести тебе завтрак?
Маша кивнула, поблагодарила за заботу и занялась более важным занятием – исследованием стены. Вскоре девушки удалились. Одиночество подтолкнуло к самокопанию. Ее будто швырнуло под толщу воды, на самое дно, выбраться с которого не представлялось возможным.
Немного погодя пришла Динара и протянула кривую пластиковую тарелку с овсянкой, сказав:
– Еды опять стало меньше. Леонид злится, обвиняет Мишу в обжорстве, тот отнекивается. Но есть и позитивные новости. На улице потеплело. Кирилл, Миша и наш деревенский Шерлок расчистят дорогу. Если повезет, к вечеру выберемся на шоссе.
Маша села, подоткнув подушку под спину, поводила корявой ложкой по переваренным хлопьям, отозвалась:
– Аппетит пропал. Позже поем.
Подруга окинула ее внимательным взглядом, уверенно произнесла, будто поставила диагноз:
– Что натворил Бортников?
– Ничего, – глухо произнесла Маша.
– Брось, интуиция никогда меня не подводит, а сейчас вопит: «Нищий алкаш-наркоман снова накосячил».
– Ты неисправима. У него есть деньги и нет зависимости от веществ.
– Попалась, – хитро хмыкнула Динара. – Раз тебя не смутили другие факты, значит, дело точно в нем.
Маша криво усмехнулась, поведала о неудавшемся воссоединении.
– Столкнешь его с лестницы? – серьезно произнесла Динара. – Если следаки докажут, что Вика прикончила Глеба, будет убийство двух бывших.
– Ты умеешь утешать, – хмыкнула Маша.
– Просто советую разные варианты, – улыбнулась та. – Тебе необходимо отвлечься, у меня как раз есть идея. Поищем фотографии в сборниках, проследим за рыжим, потом погуляем.
Маша недоуменно уставилась на Динару, спросив:
– Какой смысл? Мы же скоро уедем.
– Зависит от погоды, – лаконично произнесла та, но в голосе звучала тревога. – Если будет снегопад, начнется ледяной дождь или понизится температура, нам придется ждать строителей. Нужно чем-то занять время.