Последняя тайна Консорциума. Том 2
Шрифт:
«Вот это я понимаю траходром» — мысленно улыбнулся Виктор. — «И идите вы в вакуум со своими узенькими корабельными койками». Снова заныл ушибленный локоть, а в голове закрутились пошлые мысли с участием одной симпатичной художницы.
В этот момент Вольфрам распахнул очередную дверь. Юми тут же шмыгнула следом за ним, и Виктор решил не отставать. Оно того стоило. Вовсе не потому, что в комнате оказались шкафы здорового человека. Там вообще все было просто и практично, совсем не похоже на первую комнату. И даже вполне человеческие столы и адекватной формы кресла не бросились в глаза.
Статуя изображала женщину. Только не всю. Ноги начинались чуть выше коленей, руки — все четыре — кончались до локтей, головы не было, только шея. Срез ровный — значит, так и было задумано. Похоже, скульптора интересовало только тело. Только… формы. А уж формы там были… Фигура получалась высокая, худощавая, с узкой талией и внушительным бюстом. Настолько внушительным, что секретарша Шульца нервно курила в сторонке. Даже Юми забыла фыркнуть.
Виктор подошел ближе. Материал был серый, напоминал пластмассу. Местами краска стёрта. Попадаются трещины, особенно на груди, а кое-где поверхность вся в мелкую крапинку, будто чем-то кололи.
— Да ну нафиг, — подала голос Юми. — Кому такое нравится?
— В смысле? — ответил Виктор, не оборачиваясь.
— Неудобно, непрактично, — девушка скрестила руки на груди и опять чуть не уронила автомат.
— Зато красиво.
Виктор обошел статую сзади. Там тоже было на что посмотреть, но уже в более разумных приделах. Спортивные девочки вполне могут наприседать себе такой тыл.
— Грудь должна быть… вот, — Юми показала руки с растопыренными пальцами. — Удобно лежать в руках.
— Твои нарисованные эльфочки с этим поспорят, — хмыкнул Виктор. — Все до единой.
— Ты не представляешь, как художнику сложно балансировать между реализмом и желаниями публики…
— Соглашусь с Юми, — подал вдруг голос Вольфрам. — Лежать в руках — вполне объективный критерий. Я с ним полностью согласен.
И повторил жест Юми. Только рук-то четыре, и он сложил их попарно. Художница согнулась от смеха. Виктор хохотнул в кулак, кое-как остановился, потом посмотрел на Вольфрама и засмеялся снова.
А четырёхрукий терпеливо дождался, пока смех стихнет, и продолжил:
— Кроме того, я же говорил вам — «красивое не может быть практичным». Это как раз тот случай.
— Ну да, — хихикала Юми. — Ей явно нужна была поддержка. Руками.
— А ты что скажешь, Виктор?
— Я скажу… — Виктор с усилием перестал смеяться. — Что это портняжный манекен. Весь булавками истыканный. Здесь шили одежду на заказ. А поскольку это явно частное жилое помещение, а манекен один, рискну предположить, что хозяйка шила для себя и на свою фигуру. Вероятнее всего, в качестве хобби. Кто здесь жил?
— Мы думаем, что приближенная или близкая родственница начальника станции, — ответил Вольфрам. — Скорее всего, жена.
— Домохозяйка при высокопоставленном муже завела себе хобби, — резюмировал Виктор. — И неплохое. Я бы одобрил.
— Ты снова бездумно проецируешь культурные шаблоны с одной цивилизации на другую.
— Она одна тут жила? — вклинилась Юми. — Судя по статуе, они ростом чуть повыше тебя. А там кровать была такая… большая. Даже для них слишком
— Траходром, — шепнул Виктор.
— В их культуре супруги жили раздельно, — объяснил Вольфрам. — Постель делили только для секса, спали в разных комнатах.
— Мне одна подружка говорила, что так же делает, — задумалась Юми. — Но по-моему фигня какая-то.
Она подошла к манекену и аккуратно потрогала пальцем в перчатке самую обсуждаемую часть. Посыпалась пластиковая крошка.
— Ой!.. — вскрикнула Юми и отдернула руку.
— Пластик был мягкий, и от времени высох? — спросил Виктор. — Вон даже трещины есть.
— Не просто мягкий, — ответил Вольфрам. — Полная реалистичная модель тела. Как в ваших «магазинах для укрепления семьи», только еще лучше. Увы, краска выцвела, и пластик от времени изменил свойства. Так что при упаковке нашей Венеры придётся соблюдать осторожность.
— А мы её паковать не будем, — сказал Виктор. — У меня есть идея получше.
* * *
План Виктора был прост до гениальности. В теории. Прежде чем отдать пиратам станцию, нужно создать видимость присутствия на ней людей, «конкурирующей фирмы». И аккуратно устроить всё так, чтобы они сами нашли то, что надо. «Венеру». Юми с Вольфрамом почему-то называли манекен именно так. У образованных свои шутки. Виктор же перекинул автомат за спину и занялся высокохудожественной инсталляцией. имитировать бурную деятельность он хорошо научился в полиции, а с реквизитом должна была помочь соседняя комната.
— Что лучше всего создаёт видимость движухи на складе? — спросил он, толком ни к кому не обращаясь.
Вольфрам пожал плечами, Юми на секунду задумалась, а потом фыркнула — дескать, сам отвечай.
— Поддоны! — глубокомысленно изрёк Виктор. Подхватил один и потащил. — Валяются кругом, попадаются на глаза, все о них спотыкаются… зараза! Сразу видно — движуха. Хуже только рейд спецназа в пять утра.
— Участвовал? — спросила Юми.
— Ха! Организовывал!
И мысленно добавил: «и в результате я здесь».
Комната с пустой тарой оказалась просто кладезью полезностей. Ящики всех форм и размеров, горы упаковочного материала, кое-какой инструмент, забытый археологами Консорциума. И поддоны, будь они неладны. Всё это расставлялось в более-менее реалистичном беспорядке и даже слега заполнялось подвернувшимися под руку артефактами. Потом в ход пошли мётлы — надо было изобразить хотя бы подобие дорожек в пыли, втроём натоптали явно недостаточно. Напылили так, что пришлось надеть шлемы.
Юми активно включилась в процесс. Явно закисла на корабле и жадно цеплялась за любую перемену деятельности. Автомат и броню скинула на Вольфрама. От четырёхрукого помощи было немного — путался под ногами и время от времени подсказывал что где лежит. Виктор подумал — и тоже отдал ему часть газонализатор, будь он неладен — сумка всё время мешала. Рюкзак с радиостанцией оставил — он плоский, а автомат закинул за спину. В армии учили так: в опасной зоне броню не снимать, с оружием не расставаться. Считать станцию безопасной Виктор почему-то не мог.