Последняя теория Эйнштейна
Шрифт:
Удар сопровождался невероятным грохотом, пробудившим у Дэвида надежды. Поспешив вниз, он увидел желтый электрокар, повисший на обломках решетки. Передний конец тележки был уже в туннеле, задний торчал снаружи. Бешено вращались в воздухе задние колеса — мотор еще работал, а педаль акселератора, очевидно, залипла, — но Дэвид сумел протиснуться между корпусом и стеной и вползти в пробоину.
Он вылез на бетонный пол туннеля, усыпанный осколками фар. Труба оказалась невредимой. Произнеся про себя короткую молитву, он открыл панель и дернул рубильник ручного отключения,
Дэвид выбрал в груде обломков тяжелый стальной прут, выломанный из решетки — других возможностей он не видел. Разбить сверхпроводящий магнит не получится — витки обмоток заключены в толстые стальные корпуса, — а все силовые линии коллайдера идут под сводчатым потолком туннеля, и до них не дотянуться. Единственный способ остановить Теватрон — разбить трубу. Нужно так по ней двинуть, чтобы сбить поток частиц, и они тотчас вопьются в его тело триллионами крошечных стрел. Слезы жгли ему глаза. «Ну, — подумал он, — зато это будет хотя бы быстро».
Протерев глаза, он шепнул:
— Прощай, Джонас, — и занес стержень над головой.
Но когда Дэвид шагнул к участку трубы между двумя магнитами, он заметил прямо над собой другую трубу и на ней — буквы НЕ. По этой трубе тек в магниты сверхохлажденный жидкий гелий, который и делал их сверхпроводящими — снижал температуру титановых обмоток до той точки, когда исчезает электрическое сопротивление. И Дэвид, глядя на эту трубу, понял, что есть иной способ остановить поток частиц.
Поудобнее перехватив стальной прут, он прицелился. Достаточно будет самой малой пробоины: соприкоснувшись с воздухом, жидкий гелий превратится в газ и вытечет, магниты перегреются, а Теватрон отключится автоматически.
Замахнувшись прутом изо всех сил, Дэвид ударил точно по черным буквам НЕ. Резкий лязг отдался по всему туннелю эхом, а на трубе осталась зазубрина шириной в дюйм. Хорошо, но этого мало. Он еще раз занес прут, ударил в ту же точку — зазубрина стала глубже и шире. Еще раз — и готово, подумал он, замахиваясь для очередного удара.
И тут кто-то вырвал прут у него из руки и отшвырнул его от трубы.
Дэвид ударился головой о бетонную стену туннеля, рухнул на пол. Нападавшего он не видел, но голос был ему знаком.
— Здравствуйте еще раз, доктор Свифт. Ваша коллега доктор Рейнольдс была столь любезна, что сообщила мне, где вы. Для этого оказалось достаточно удалить ей всего два пальца.
— Нет, мэм, ничего здесь не происходит. Прекрасный погожий день, семьдесят пять градусов [10] и в небе ни облачка.
10
По Фаренгейту. Примерно +22 по Цельсию.
У Адама Ронки, начальника службы безопасности лаборатории Ферми, был жизнерадостный чикагский акцент. Слушая его по телефону, Люсиль представила
— Доклады об инцидентах есть? — спросила она. — Любые признаки чего-нибудь необычного?
— Сейчас посмотрю. — Он зашелестел бумагами. — В четыре двенадцать охранник у западных ворот заметил в лесу какое-то движение. Оказалось, что это лиса. В шесть двадцать восемь пожарные выехали по тревоге на нейтринный детектор.
— Тревога?
— Скорее всего ложная. Какие-то неполадки в системе автоматического пожаротушения. Эта штука все время… — Его прервал треск помех. — Агент Паркер, прошу прощения. Начальник пожарной охраны вызывает меня по рации.
— Постойте! — заорала Люсиль, но он уже поставил ее на ожидание. Почти минуту она барабанила пальцами по столу, глядя на протокол разговоров Джорджа Осмонда. Лаборатория Ферми не слишком вероятна как цель террористов — там нет ни разработок оружия, ни радиоактивных материалов в приличных количествах. Но мистеру Осмонду, быть может, нужно нечто совсем иное.
Наконец Ронка вернулся на линию.
— Извините, мэм. Начальник пожарной охраны просил меня помочь. Да, так что вы…
— В чем он просил вашей помощи?
— Да он заметил парочку посторонних. Какая-то сумасшедшая с ребенком. Это бывает чаще, чем можно подумать.
Люсиль стиснула трубку. Она подумала о бывшей жене Свифта и их сыне, исчезнувших двое суток назад.
— Женщина за тридцать, блондинка, роста пять футов шесть дюймов? И с ней семилетний мальчик?
— Да, а откуда вы…
— Ронка, слушайте меня внимательно. У вас идет захват объекта террористами. Блокируйте лабораторию.
— Да постойте, я не…
— Вот что: я знаю директора чикагского отделения бюро. Сейчас скажу ему, чтобы прислал агентов. А вы примите меры, чтобы никто не покинул территорию!
Профессор Гупта знал, где он. Кладовая, где его заперли, находилась недалеко от детектора коллайдера — жемчужины в короне лаборатории Ферми. Сидя спиной к стене, он слышал низкий гул детектора и ощущал вибрацию пола.
Детектор имел форму гигантского колеса более десяти метров в высоту, и канал пучка служил для этого колеса осью. Протоны и антипротоны сталкивались прямо в центре колеса — в точке, окруженной концентрическими кругами приборов — дрейфовыми камерами, калориметрами, счетчиками частиц. Во время работы Теватрона эти приборы отслеживают траектории кварков, мезонов и фотонов, возникающих в высокоэнергетических столкновениях. Но сегодня не будет частиц, вылетающих из центра колеса — сегодня соударения пробьют дыру во вселенной, выпуская стерильные нейтрино в дополнительные измерения, и ни один прибор на планете не обнаружит их присутствия, пока они вновь не ворвутся потоком в наше пространство-время. Гупта услышал новые координаты цели, которые ввел Саймон, и вполне мог представить себе, где это случится. Примерно в тысяче километров к востоку, где-то на восточном побережье.