Последняя воля Нобеля
Шрифт:
— Нет-нет. Почему бы тебе и правда не приехать?
Анника положила трубку и пошла к столу Спикена, волоча за собой тяжеленную сумку.
— Я поеду в Каролинский институт, — сказала она, — а писать буду дома.
Редактор, не подняв головы, хрюкнул в ответ что-то невразумительное.
— Мне хотелось бы знать, получу ли я деньги на бензин. Я езжу по редакционным делам на своей машине, — сказала Анника.
Спикен удивленно воззрился на нее.
— Не понял намека.
— К кому мне обратиться? — не унималась Анника.
Он
— Можешь ездить на велосипеде, — сострил он, — или плавать. Да, слушаю, Спикен… Добрый день, черт возьми, я слушаю…
В воздухе висел надоедливый моросящий дождь, когда Анника остановила машину возле «Черного лиса». Дул холодный, порывистый ветер, раскачивавший верхушки деревьев. Как ни странно, но пахло осенью.
Неужели лето уже кончилось? — подумала Анника.
Она вышла из машины и пошла в отдел Биргитты Ларсен, в красивое здание «Астры». У крыльца ее пропустила к двери группа студентов.
— Расскажи мне все. — Биргитта выдвинула из-под стола стул, когда Анника вошла в ее светлый кабинет с предупреждением о радиоактивности.
Профессор биофизики проплакала все утро, но сейчас держалась молодцом, хотя эта бравада давалась ей с большим трудом.
— Полицейские сюда приезжали? — спросила Анника, садясь на стул. — Что они говорят по поводу убитых животных?
— Меня уже допросили, — ответила профессор. — Сейчас полицейские в лаборатории. Так что случилось вчера?
— Я поехала в загородный дом Свенссона в Фогельброландете, чтобы задать ему несколько вопросов, — заговорила Анника.
— А, я поняла, — сказала Биргитта Ларсен и положила на стол пакетик с печеньем. — Зачем ты это сделала?
— Мне показалось, что в субботу что-то произошло, и захотелось выяснить, что именно, — ответила Анника, жестом отказавшись от печенья. — Что-то произошло на самой встрече, или во время семинара, или в буфете. Произошло какое-то событие, повлекшее за собой убийство Эрнста, а потом и Ларса-Генри. Думаю, что и убийство животных из той же цепи.
— Ну хорошо, — Биргитта Ларсен вытерла пальцы о халат, — но я все время была там и не заметила ничего необычного. Что же могло случиться?
В тоне женщины слышалось какое-то фальшивое оживление. Но было видно, что нервы ее натянуты, в глазах плескалась тревога.
— Это я хотела бы узнать от тебя, — сказала Анника.
— О, но я ничего не знаю, — произнесла Биргитта, глядя на шоколадное печенье.
Анника, доверившись своему инстинкту, наклонилась к Биргитте.
— Биргитта, — произнесла Анника, глядя в глаза женщине, как она делала, когда разговаривала с не в меру расшалившимся Калле, — ты что-то от меня утаиваешь. Ты не рассказываешь мне о Каролине, и думаю, ты сама панически боишься того, что знаешь. Эрнст мертв, Ларс-Генри тоже мертв, и ведь ты знаешь, как они умерли.
Кто-то убил их и надругался над телами. Этот человек забил его гвоздь
Анника продолжала не отрываясь смотреть Биргитте в глаза, наполнившиеся страхом и слезами.
— О боже мой… — простонала Биргитта Ларсен.
— Теперь еще убиты твои животные, и о чем это тебе говорит, Биргитта? Это предостережение, не так ли? Что ты знаешь, что важное ты знаешь о ком-то?
Профессор несколько раз моргнула, потом закрыла лицо руками и расплакалась.
Анника терпеливо ждала, когда Биргитта успокоится.
— Это не имеет никакого отношения к происходящему, — сказала Биргитта Ларсен, взяв себя в руки. — Это было так давно, об этом знали только я и Кари — это касалось только нас, — и только мы…
— Что? — спросила Анника.
Биргитта тяжело вздохнула и безвольно опустила плечи.
— Я бы не хотела, чтобы это стало достоянием гласности. Это может омрачить память о Каролине и повредить моей работе.
Говорила Биргитта спокойно, почти по-деловому.
— Ты — мой источник, — сказала Анника, — твои права защищены законом. Я не могу ничего писать без твоего разрешения.
Биргитта Ларсен кивнула, комкая в пальцах носовой платок.
— Мне нелегко об этом говорить, — произнесла она после долгого молчания. — Ведь я молчала целых двадцать лет.
Анника молча слушала.
Профессор закрыла глаза и снова умолкла, собираясь с мыслями.
— Мировое признание пришло к Кари после того, как ей удалось развить открытие Худа и Тонегавы, обнаруживших гены иммуноглобулинов, — заговорила Биргитта. — Статья Каролины была опубликована в «Сайенс» в октябре 1986 года. После этого ее назначили профессором и избрали в Нобелевскую ассамблею.
Анника кивнула. Это было ей известно.
— Проблема заключалась в том, что «Сайенс» не принял первый вариант статьи. — Голос Биргитты стал тусклым и скучным. — Редакция потребовала подтверждения результатов, это обычная практика, но Каролина знала, что ее данные абсолютно надежны.
— То есть произошло то же самое, что со статьей Эрнста о рассеянном склерозе, — сказала Анника.
— Именно, — подтвердила Биргитта, не поднимая глаз. — Но зачем, скажите на милость, тратить еще три месяца на то, чтобы повторить уже имеющийся результат?
Анника все поняла, когда посмотрела Биргитте в глаза.
— Каролина пошла на обман, — предположила Анника. — Она не стала повторять эксперименты и представила подложные результаты.
Биргитта Ларсен снова опустила глаза и кивнула.
— Это не значит, что исследование было неполным или сфальсифицированным. Все было сделано на высшем уровне. Просто Каролине не захотелось влезать в скучную, ненужную рутину. Не одна она занималась фабрикацией этих результатов. Я ей помогла. Каролина была на конференции в Хельсинки, и я заполнила ее фальшивые отчеты и отослала их в редакцию.