Последствие
Шрифт:
В его глазах появились печальные морщинки, и я переосмыслила себя. Может быть, его потеря означала, что свободы никогда не будет. Может быть, правосудие. Но не свобода.
— Будь в безопасности, — сказал он глубоким голосом. — Держись подальше от неприятностей.
Я улыбнулась, и мне показалось, что я никогда раньше не улыбалась.
— На всю оставшуюся жизнь.
— И присматривай за своим отцом, хорошо? Я не хочу больше никогда о нем слышать.
Я заикалась, мое сердце подпрыгивало в груди.
— М-мой папа?
— Сойер сказал, что ты
Тепло расцвело в моей груди и распространилось по каждой из моих конечностей. Сойер всегда ненавидел моего отца. Черт, я сама иногда ненавидела своего отца. Я предполагала, что нам всем нужны новые начинания. Сойер получил одно, и я получила одно, и теперь мы позволим моему отцу попробовать.
Фриско понравился бы ему. Может быть, горный воздух прочистит ему голову и даст новый взгляд на жизнь. Плюс, там была Джульетта. Он спас ее. Теперь, возможно, она могла бы спасти его.
Я смягчился, думая о том, как он усердно трудился, чтобы вернуть мне Джульетту.
— Первое пари, которое он когда-либо выиграл, — пробормотала я, больше для себя, чем для Мейсона.
Мы посидели в задумчивом молчании еще минуту, прежде чем я спросила:
— Ты не собираешься спросить меня об Аттикусе?
Его глаза снова блеснули, прогоняя боль и печаль из его прошлого.
— Он был найден мертвым в своем доме несколько часов назад. Сейчас мы расследуем обстоятельства. Мы подозреваем, что в этом замешан совершенно не связанный картель, но если у тебя есть какая-либо информация, которую ты хотела бы…
— Нет, — ответила я. — Я понятия не имею, что произошло.
Он кивнул.
— Я так и думал.
После еще одного продолжительного молчания я сказала:
— Ты хороший агент, Мейсон Пейн. Я, очевидно, не испытываю к тебе никакого уважения, но я уверена, что твои коллеги уважают тебя.
Уголки его рта приподнялись, и он выдержал мой пристальный взгляд.
— Ты хорошая воровка, Кэролайн Валеро. А иногда и хороший человек. Я, очевидно, тоже не испытываю к тебе уважения, но я уверен, что в этом мире есть люди, впечатленные тем, что ты можешь сделать.
Я рассмеялась над этой игрой, в которую мы играли.
— Убедись, что ты держишь этих русских взаперти. Ну, знаешь, чтобы доказать, насколько хорошо ты делаешь свою работу.
Он подмигнул.
— Я так и сделаю. Теперь, когда у меня есть это досье-приманка снова, это сделает это судебное дело немного более гладким.
— Приманка?
— Разве я сказал приманка? Я имел в виду, что в досье было устройство слежения.
Качая головой, я спросила:
— Должна ли я приписать себе твое отклонение от правил? Или это произошло естественно?
Он постучал костяшками пальцев по столу, прежде чем встать.
— О, я, вероятно, кое-чему научился, пока работал с тобой, но я не могу позволить тебе приписать себе все заслуги.
—
Он проводил меня до двери и повел к моей семье и друзьям. Мы собрали наши вещи и в последний раз оставили Мейсона Пейна позади. После короткой остановки у дома Сойера, чтобы захватить любимое одеяло Джульетты, мы направились прямо в аэропорт и купили первые попавшиеся билеты до Денвера.
Служба безопасности аэропорта обыскала нас и бросила около сотни неприязненных взглядов из-за нашей внешности, но все это не имело значения. Мы возвращались домой, и это было все, о чем я заботилась.
Я понятия не имела, что случилось с оружием, которое использовали Сойер, Кейдж и Гас. Но теперь Джульетта спала, а я сидела рядом с мужчиной, которого любила, в самолете, направлявшемся прямо домой.
Я прислонилась к плечу Сойера неповрежденной стороной лица и прижалась к нему.
— Спасибо, — прошептала я. — За то, что вернул нашу дочь и доставил нас домой живыми.
Он нежно поцеловал меня в макушку.
— Я всегда буду приходить за тобой, Каро. Тебе придется прояснить это для себя, если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я остановился. Потому что я не смогу. — Он отстранился, чтобы я могла посмотреть в его поразительные голубые глаза, в которых не отражалось ничего, кроме правды, честности и глубин его души. У него не осталось секретов, которые он мог бы скрывать. — Я не знаю, как тебя отпустить.
— И не надо, — умоляла я его, слезы эмоций снова подступили к моим глазам. — Пожалуйста, никогда не останавливайся. Пожалуйста, никогда не уходи. Я люблю тебя, Сойер. Я всегда буду любить тебя. Что бы ни случилось в нашем прошлом, что бы ни было в нашем будущем, это ты и я навсегда.
Его лицо смягчилось, тепло и удовлетворение омыли его черты.
— Тогда навсегда, — пообещал он. — Это начало нашей вечности.
Он запечатал это поцелуем, прижимая наши губы друг к другу таким образом, который был мягким и осторожным из-за моих травм, но также свирепым и постоянным. Этот человек был для меня всем. Он был моим другом и любовником. Моим спасителем и родственной душой. Он был началом и концом. Он был причиной всего и всякой надежды, которая у меня была в будущем.
У нас было тяжелое прошлое. Но у нас впереди было прекрасное будущее. Не было больше опасности, не было больше страха… больше никакой лжи, обмана или минусов. Это были только он и я на всю оставшуюся жизнь — и Джульетта, конечно.
И я никогда не была так счастлива.
Я никогда не была так уверена в своем выборе и в мужчине, которого любила. Я никогда не была так уверена в будущем, которое он нам даст.
Он был моей константой, скалой, на которой строилось все остальное. И я любила его больше, чем когда-либо думала, что это возможно.
Мы сделали неправильный выбор. Мы заплатили за последствия наших опасных жизней. Но теперь мы будем жить в постоянной свободе этой любви, которую мы создали для себя.
Игра в доверие была окончена. Остаток нашей жизни будет прожит в правде.