Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Я все испортила, - призналась Эша севшим голосом.
– Тебя из-за меня чуть не убили!
– О чем ты говоришь?
– с искренним удивлением спросил Олег и, приподняв ее голову, заглянул в глаза.
– Дурочка, что ты такое говоришь? Ты ничего не испортила. Ты дала мне время.
– Тебе не следовало разговаривать с остальными! Если бы вместо меня поехали подготовленные люди...
– ... то я, вероятней всего, ничего бы не узнал. Ты все сделала правильно, ничего не испортила, хотя я предпочел
– Ты спас меня от пули, и она попала в тебя!
– Хм, - Олег вздернул одну бровь.
– Это не приходило мне в голову.
Эша сокрушенно посмотрела на него, но тут же приметила озорной блеск в его глазах, сердито дернула губами и отвернулась.
– Я очень беспокоился, когда ты не пришла. Думал, может что-то случилось. Потом думал, что, возможно, ошибся во всем... А на следующий день увидел, как ты прячешься в кустах сирени, и понял, что все в порядке.
– О, господи!
– в ужасе сказала Шталь, закрывая лицо растопыренными пальцами.
– Не буду отрицать, что это льстит, - Ейщаров усмехнулся.
– Ни одна женщина еще не шпионила за мной из кустов.
– Пожалуй, пойду-ка я, все-таки, в Москву, - заявила Эша, вяло выворачиваясь из его рук, но Олег притянул ее к себе, и его ладони вновь легли на шталевские виски.
– Пойдем лучше домой, Эша, - тихо сказал он.
– Пойдем домой.
Эша потянулась к нему, и в этот раз его руки не возражали. Через несколько минут, неохотно оторвавшись от его губ, она потрясенно, почти испуганно произнесла:
– А ведь я действительно могла уехать! Взять и уехать - как идиотка! Вот что меня раздражает в этой ситуации - то, что ты опять оказался умнее меня!
– Ничего страшного, - заверил Олег.
– Из двух влюбленных идиотов хоть один да должен что-то соображать.
– Ну, я же говорил!
– торжествующе провозгласил Электрик.
– Давай!
Михаил, издав раздраженное рокотание, шлепнул на протянутую ладонь две денежные купюры, и потряс головой, словно все еще не мог поверить в то, что видел. Рядом треснула ветка, и Шофер, которому в нос попала пыльца, громко чихнул и тут же испуганно зажал рот ладонью, ткнувшись лицом в траву.
– Не беспокойся, они ушли, - со смешком сказал Байер, отводя от себя золотистую нить паутины.
– Все, можно и нам уходить, ты видел достаточно, а дальше подсматривать - это уже извращение. Упрямый ты, Миха - не верить в очевидное. Все знали, что к этому и шло!
– Это неправильно, - пробормотал Оружейник.
– И вообще зря они его так рано выписали! Только-только был при смерти - и тут же...
– А по-моему, после тяжелого ранения завалить девчонку - святое дело!
– важно заявил Костя.
– Да?
– фыркнул
– И многих ты завалил?
– Да пошел ты!
– огрызнулся Костя, с треском восставая из кустов и глядя на далекий особняк.
– Нехорошо все это!
– вознегодовала Нина Владимировна.
– Как вы можете подглядывать за людьми!
– А ты чем тут сейчас занималась?
– изумился Михаил.
– Я здесь была по делу!
– с легким смущением отрезала старшая Факельщица, грациозно выбираясь из зарослей.
– Хотела убедиться, что у них все хорошо! А теперь - все!
– марш-марш на работу!
– Хорошо...
– протянул Михаил так тихо, что никто, кроме него, не услышал этих слов, и прищурился, глядя на закрытые кованые ворота.
– Нет, нехорошо. Как может быть все хорошо у двоих, одного из которых не существует?
Они шептали. Шептали ни о чем, возможно, сами того не замечая, - так человек, погруженный в сладостные мечты или в счастливые воспоминания, может начать бессознательно мурлыкать себе под нос какой-то незатейливый мотивчик. Бесплотный, беззвучный шепот тянулся отовсюду, танцевал среди приглушенных солнечных лучей и ткал свой, особый узор расслабленной, умиротворенной тишины. Только однажды ей доводилось слышать многоголосие вещей - в гостинице Домовых, но там было все иначе. Легкие, воздушные ощущения - повсюду, куда не взгляни - все вещи, и даже сам дом - во всем была жизнь. Наверное, так бывает, когда человека переполняют эмоции, когда их так много и они так сильны, что хлещут через край, и их вбирают в себя окружающие его вещи. И если эти эмоции прекрасны, то вещи вокруг начинают петь, и если сосредоточиться, то можно почувствовать их улыбки.
– Они говорят, - тихонько пробормотала она.
– Я их слышу, они все шепчутся... От них исходит такой восторг, будто они ощущали то же, что и мы. Мне от этого немного не по себе. Как будто вокруг полно народу.
– Не слушай их ощущения, - Олег забросил руку за голову.
– Сосредоточься на своих. Это помогает.
Эша приподнялась, потрясенно глядя на него.
– Ты тоже можешь чувствовать вещи? Мне казалось, ты чувствуешь только людей.
– Странно, что после твоих приключений с зонтиком ты задаешь мне этот вопрос.
Она удивленно плюхнулась обратно на подушку и некоторое время молчала, потом уткнулась в подушку локтями, умостив подбородок на переплетенных пальцах.
– Ты такой же, как я. Да?
– Я могу слышать разные вещи. Иногда договариваться с ними. Но и то, и другое у меня получается гораздо реже чем у тебя, и я никогда не видел их мечты... Эша, не пытайся убрать с лица самодовольство - у тебя это все равно плохо выходит.