Последствия больших разговоров
Шрифт:
Ладно, пока он курит, я сижу.
Эша чуть шевельнула затекшей рукой, глядя на дым, потом, не выдержав, снова вытянула шею, чтобы увеличить обзор, и сердце глухо стукнуло в груди.
Дым по-прежнему выматывался из тлеющей сигареты. Только сигарета эта теперь была пристроена в одном из узорчатых завитков приоткрытой воротной створки.
"Ой!" - мысленно успела сказать Эша.
– И чего это вы, мадемуазель, там делаете?
Притворяться, что ее тут нет, было уже бессмысленно, и Шталь, скосив глаза на Ейщарова,
– Ничего.
– Верю, - Олег кивнул.
– Делать что-то в барбарисе довольно сложно. Зачем ты туда залезла?
– Ну... осень... Думала, может грибы пошли.
– Куда пошли?
– Не смешно!
– вспылила Эша и, дернувшись, ойкнула, когда очередная колючка оцарапала ей губу.
– Я... Я просто зашла узнать, как дела. Ну и... решила, пока никого нет, немного отдохнуть.
– В барбарисе? С южной части дома растет спирея, отдохнула бы в ней, если уж так приспичило посидеть среди зелени, - ветви хрустнули, раздвигаясь.
– Давай помогу...
– Не надо мне помогать!
– оскорбленно прошипела Шталь.
– Я и сама могу вылезти!
– Ладно, - спокойно сказал Олег и, отвернувшись, направился к воротам. С полминуты Эша отчаянно трепыхалась, пытаясь вывинтиться из барбарисовой кущи и издавая сдержанные болезненные звуки, потом неохотно произнесла:
– Я не могу сама вылезти!
– Что-что?
– с ехидцей спросил ейщаровский голос.
Шталь зло сжала губы, решив больше не издавать ни звука и вообще больше ничего не делать, и в конце концов скончаться в этой изгороди от обезвоживания, голода или старости. Потом ветви снова раздвинулись, и Олег внимательно посмотрел на нее, оценивая шталевское положение.
– Господи, как ты вообще ухитрилась так глубоко забраться?!
– искренне удивился он.
– Ладно, я подержу ветки здесь, а ты попробуй...
– Тогда ты тоже поцарапаешься, - с сердитой удрученностью заметила Эша.
– Ничего.
Около пяти минут они воевали со свирепыми колючими кустами, но в конце концов барбарис проиграл, выпустив пленницу и выбросив белый флаг из лоскута от подола ее платья, повисшего на одной из веток. Светлая рубашка Ейщарова украсилась россыпью крошечных алых пятнышек, шталевское же платье потеряло всякое сходство с платьем, и выбравшись на дорогу, Эша кое-как одернула образовавшиеся лохмотья, закрывая исцарапанные ноги, и мрачно уставилась на асфальт, чувствуя себя совершенно кошмарно и желая немедленно сквозь этот асфальт провалиться.
– Ну, могло быть и хуже, - констатировал Олег, выуживая из ее всклокоченных волос возмущенную пчелу.
– Наверное, красивое было платье?
Шталь что-то неразборчиво пробормотала, не в силах поднять глаза и продолжая разглядывать асфальт. Она с ужасом чувствовала, как предательски начинают подпрыгивать губы.
– Что ж ты молчишь?
–
– Разве возможно такое, чтоб тебе было нечего сказать?
Эша невольно потянулась к хризолиту за благоразумным советом, но тут же вспомнила, что оставила камень дома.
– Ну... в общем... ладно, - ее взгляд изменил направление и уткнулся в сторону реки.
– Я пойду.
– А что так? Здесь еще много всяких кустов.
Эша возмущенно вздернула голову, и увидела, что он улыбается - нехорошей, отрешенной улыбкой взрослого, наблюдающего за ребенком, которого он не воспринимает всерьез. Его лицо уже не было таким бледным, и больше не казалось лицом призрака, но глаза еще не обрели знакомую яркость, хотя смешинки, танцевавшие в их глубине, были весьма и весьма знакомы.
– Я понимаю, как уморительно все это выглядит со стороны, - сквозь зубы произнесла она.
– Я просто... думала узнать, все ли в порядке, просто не хотела, чтобы меня кто-то видел. Потому что они и так... и так... они и так...
– Что?
– Ой, да ладно!
– не сдержавшись, выкрикнула Шталь.
– Лжец той ночью очень подробно разъяснил специфику твоих разговоров! Ты все прекрасно понимаешь! И они все тоже прекрасно понимают! Я...
– она вдруг заговорила почти шепотом, - я очень привязалась к ним, и все настолько... но теперь...
– Эша запнулась, потом продолжила еще решительней.
– Одним словом, я не могу здесь больше оставаться.
Шталь, ты хоть осознаешь, что ты сейчас брякнула?
Когда-то ты говорил, что у тебя неплохие связи, что ты можешь подобрать для меня хорошую должность. Также ты говорил, что никто в Шае не посадит меня в карантин, и что я - свободный человек, невзирая на все мои способности. Это правда?
– Да, - ровно ответил Олег, стряхивая муравья с рукава рубашки. Улыбка исчезла с его лица, и оно приобрело деловое выражение, которое всегда так ее раздражало.
– Я бы хотела вернуться в Москву. Ты можешь это устроить?
Что ты несешь?!
– Конечно, - Ейщаров пожал плечами.
– Мне понадобится некоторое время... скажем, неделя. Я дам тебе знать. Что-нибудь еще, Эша? Я еще чем-то могу тебе помочь? Не стесняйся, говори, если что-то нужно. После такого вклада в деятельность института исследования сетевязальной промышленности...
– он улыбнулся, и теперь улыбка была теплой, приветливой, почти дружелюбной. А ведь ему и правда все равно. Зачем она попросилась в Москву?.. А что, если это не она? Что, если это он?! Что, если это опять разговоры, опять магия - и сейчас не те обстоятельства, когда этой магии можно противостоять. Не тот случай. Она ведь сама хотела как можно реже с ним встречаться. Душа начала наигрывать неумелый мотивчик, а он превратил его в законченную мелодию... Как теперь понять, где что - и сейчас, и в прошлом? Как отделить чужие разговоры от самой себя?