Последствия старых ошибок. Том 2
Шрифт:
— Без происшествий? — с ходу спросил Дьюп.
Ввалившись ко мне, он садиться не стал, навис над низким столом, сервированным чайником и орехами. Разносолов у нас не водилось, но йилан я для него сберёг.
Лендслер был тяжёл и мрачен. Мерис уже успел мне стукнуть, что командующий прилетел согласовывать с грантсами развёртывание дополнительных боевых модулей на орбите.
Я замялся, не зная, что рассказал ему генерал про нашу вылазку к Тайэ.
— Что-то наклёвывается? —
Скрывать эмоций командующий не умел. Его неудовольствие клубилось вокруг хозяина туманным грозовым шлейфом, но адресовано оно было не мне.
Что-то ещё стряслось? И забило наши мелкие прегрешения?
— Периметр мне покажи, станции магнитного подавления и силовой купол, — приказал лендслер, думая о чём-то своём.
— Ну полетели, посмотрим, — с периметром у меня всё было как надо. Чего не сказать о неуставном парфюме, который прямо-таки источали дежурные.
— Позже, — он повернулся к двери, оглянулся. — Сначала здесь осмотрюсь.
Дьюп глядел на меня и не видел. Говорил об одном, а думал явно про что-то другое. Я расшифровал это так: дела наши плохи, но знать об этом не моё керпячье дело.
— Может быть, завтрак? — предложил осторожно.
— С-сиди. Я… пройдусь. — Зубы Дьюпа были сжаты. Он прямо выдавил это «сиди».
— Да что случилось-то?
Дьюп мотнул головой и вышел из капитанской палатки. Уверенно миновал кухню и зашагал по тропинке к реке.
Ординарцев с ним не было. Ни одного, положенного ему по чину бездельника, лендслер сроду с собой не таскал.
Вспылив вот так — он становился страшен. Давление на психику было такое, что без привычки прилететь могло до реанимации.
Их бы сейчас по меблокам пришлось рассовывать, ординарцев этих, болтайся они у входа в палатку.
Я ещё на Севере притерпелся к «потемнениям» настроения командующего. Однако ни дежурный у моих дверей, ни Эмор, тащивший для Дарайи два ведра ледяной воды из Тарге, от Дьюпа не шарахнулись. Пилот ещё и поздоровался. И даже изобразил улыбку.
Дьюп кивнул в ответ на приветствие, что тоже было немало в его состоянии.
Я задумчиво почесал отросшую щетину. До меня стало доходить, почему лендслер в последние полгода устроил из «Ворона», то есть уже из «Персефоны», одну из своих неофициальных ставок.
Мои парни не шарахались от него. Они притерпелись ко мне, научились обезоруживать взбесившееся начальство всякими хэдовыми шутками, хохмами и подначками. Даже психического наката не боялись, гады. Знали, если бешусь, то это скорее моя беда, чем пороки характера.
С появлением у нас Дерена, под эту теорию была подведена ещё и научная база.
Зараза Дерен вообще с завидным постоянством совался мне под горячую руку, и я ощущал, что он не сильнее меня, нет, но более скользкий, что ли. С него стекало, как с гуся вода. А я разряжался и остывал.
Получалось,
У кого-то из них был, конечно, естественный иммунитет к накату, какой я наблюдал у Мериса, а из моих — у Джоба и Келли, но большинство реагировало на лендслера, как на монстра. А у меня он был раздражителем — командующий всё же — но… Если орехами прикормить…
Я только сейчас сообразил, что вместе с прилётом Дьюпа на столе в капитанской всегда появлялись кислые зелёные орехи, которые он почему-то любил, и ячменное печенье.
Вот гады-дежурные! Они же начальство как керпи прикармливают!
Я мог бы разозлиться, но это было слишком смешно. А Дьюп, пока я ржал, дошёл до реки и уставился в воду.
Вот и ладно, вода успокаивает.
Дьюп улетел, так ничего и не рассказав мне. Мы накормили его шашлыками из очень условной «оленины», развлекали, как могли, но всё без толку.
Вот если бы напоить…
Но напоить командующего ещё никому не удавалось, это я слышал от Мериса, а в теме спиртного он разбирался получше меня.
После отлёта лендслера вроде бы ничего не изменилось, но страшные сны стали приходить чаще, и я вдруг ощутил страх. Понял, что тоже умру, что смертен.
Просыпался иногда ночью и долго слушал, как бьётся сердце, а дыхание поднимает рёбра. И понимал, что подошёл вплотную к какому-то иному пониманию себя.
А ещё думал о Вланке, о том, что скоро мы, так или иначе, станем ближе.
Впрочем, мрачнел я один. Команда увлечённо строила планы по поимке «гикарби». После того, как я привёз видео с чучелом, иначе Агескела никто и не называл.
С очередным планом по поимке гикарби Неджел заявился ко мне утром двадцать шестого дня нашего вынужденного пребывания на Гране. Кажется, я на него всё-таки наорал.
Вышел на воздух, пытаясь успокоиться.
И тут же пискнул браслет: срочный вызов. И — озабоченное лицо Дьюпа.
«У тебя что стряслось?»
Я растерялся. Не мог же он ощутить, что меня в очередной раз вывели из себя эти доморощенные «охотнички»?
«Я… Ну, это…»
«Я рядом болтаюсь. Жди к вечеру».
Дьюп на экране выглядел задёрганным и озабоченным. Похоже, прерывал какое-то срочное дело ради лицезрения моей рожи. Но зачем?
Я не знал. Вернее, знал, но не придал значения тому, что в палатке связи дежурил вчера Дерен.
Плохо я его изучил. Очень плохо. И когда увидел спускающуюся шлюпку лендслера, даже не заподозрил, что именно Вальтер лапу свою мытую приложил.
Спустя две недели комкрыла рассказал мне эту историю, как анекдот. Улыбаясь своей обычной улыбкой сейфа, ключей от которого никогда и не было.