Последствия старых ошибок
Шрифт:
Дерен пробежался по всем доступным частотам, окликая иннеркрайта, в надежде, что тот имеет доступ к связи. Тщетно. Оставалось парить над планетой и искать.
По последним данным траектории и секундомеру определили очень примерный угол и пошли вниз. Над Гедой болтались спутники, провешенные пиратами. Келли пытался получить доступ к «картинкам сверху», но это тоже требовало времени. А пока предстояло искать по тем приборам, которыми была оснащена десантная полутяжелая шлюпка. И такой поиск вполне мог продлиться неделю.
Энрихе так и не понял, почему за ним погнался только один рейдер. Сначала он, подключив нойбук, лихорадочно подбирал код, чтобы разблокировать пульт. Потом пытался не потерять набранную неуправляемой шлюпкой скорость, хотя скорость надо было как раз гасить. Потом понял, что его притягивает к Геде, а зону Метью он, конечно, рассчитает… Если откроет сейчас руководство, и никто ему не будет мешать хотя бы полчаса.
Скорость пёрла дуром — кто бы её сбросил после выхода из зоны Метью, да плюс притяжение Геды.
Показатели приборов только мешали — мелькали слишком быстро, и было их гораздо больше, чем на гражданских пиеттах или клаймерах.
Перед тем, как, разогревшись, словно болид, шлюпка воткнулась в песок, Энрихе показалось, что он услышал в наушниках знакомый голос. Но он его не узнал — никогда не слышал до этого, как Дерен говорит по экзотиански. А через секунду связи просто не стало. И самому сильно повезло, что успел как следует пристегнуться — при разблокировке креплений кресла пилота катапульта может и не включиться.
Однако экстренная автоматика сработала и успела вышвырнуть иннеркрайта вместе с креслом. Раскаленная шлюпка не взорвалась. Но и подойти к ней было пока невозможно.
Энрихе высвободился из ремней и креплений. Нормальной генерации кислорода в легком лётном костюме не было — так, регерный обмен, на случай потери сознания. Но кислород на Геде есть. Атмосферу усиленно чистят и обогащают уже лет восемьдесят. А вот за климат ещё никто и не брался — холодные зыбучие пески и сухие углеродистые льды. И минус двадцать, примерно, среднегодовая. Иннеркрайт заранее поёжился, открывая «забрало» шлема.
Изо рта всё ещё текла кровь, потому в районе шеи хлюпало. Правая нога слушаться тоже не желала. Он щупал начинающее распухать колено, выругался. Собственный голос прозвучал одиноко и гулко.
Боль–то он снимет, но куда бежать? Кругом пески и невысокие выходы скальной породы — собаку толком не спрячешь.
В наушниках раздался характерный свист, и Энрихе поднял голову. Садился рейдер.
Катапульта отбросила иннеркрайта довольно далеко от упавшей шлюпки, пираты его, скорее всего, пока не заметили. И он, припадая на правую ногу, двинулся туда, где куски какой–то породы возвышались из песка. Нужно попробовать залечь там. Хотя, что это может дать? Лишние пять минут свободы?
Раз рейдер сел — взять хотят живьём.
Остаётся самоубийство.
Сможет ли он убить себя, чтобы не попасть в руки кровавых ублюдков?
Энрихе сглотнул кровь и сжался за невысоким каменным выступом. Преследователей он увидел издалека. И услышал. Они шли по песку, ругаясь и обсуждая, не зажарить ли им вместо поимки ту сволочь, от которой УЖЕ столько неприятностей. Ни один живой не стоит трёх потерянных шлюпок.
Скудная информация заставила сердце биться быстрее. Его ищут! Нужно продержаться до подхода помощи!
Наученный тайанским холодом, тестед иннеркрайт держал пока за пазухой. Настало время доставать…
Семизарядник и одна запасная батарея. Батарею пока в тепло.
Сможет ли он выстрелить в себя? Или животное желание жить разорвёт его духовную оболочку?
Энрихе встряхнул головой. Нет, он не самоубийца. И сопротивляться будет до последнего.
— Парни, где вы?
Как только мы вышли из зоны Метью, я выгнал второго пилота из его кресла и сам начал вызывать своих.
Первым откликнулся Рос. Он висел над Гедой, наблюдая, видимо, за обстановкой. Дерен отозвался с грунта.
Первый пилот покосился на меня и попросил переключиться на досветовой транш (измеритель скорости). Я привычно скользнул ладонью по пульту, чужому, но такому похожему.
Шлюпка стремительно теряла скорость, приближаясь к атмосфере Геды. Скоро мы вышли из параболического скольжения и стали снижаться. Не вертикально — жалели эрцога.
Локьё проявлял нетерпение, и я снова вызвал Дерена.
— Энрека нашли?
— Нашли, господин капитан. У вас спирт есть?
Я оглянулся на Локьё. Тот кивнул, доставая бутылку коньяка.
— Есть. Что–то ещё?
— Одежда нужна теплая. Он замёрз, но обморожений, кажется, нет. Мы его пока завернули в термопалатку. Садитесь по моему личному браслету, будет ближе.
Лицо Локьё застыло в мрачном и напряжении, и я улыбнулся ему:
— Всё будет хорошо, эрцог.
Он уставился на меня с недоумением.
— Всё будет хорошо, — повторил я. — Энрек — живой, значит, успели мы более–менее во время.
Эрцог поморщился, покачал головой, но ничего не ответил.
Иннеркрайт сидел прямо на песке, завернутый по самые уши в полотнище термопалатки. Рядом стояли две шлюпки — наша и разблокированная пиратская. Дерен, наверное, обыскивал.
Чужая шлюпка глядела чёрным обесточенным нутром. Черное на черном. Рейдеры не только срезали заводские знаки со шлюпок, они еще наплавляли на металл слой светопоглощающего композита.
Я окликнул Энрека — тот не отреагировал.
Подошёл Локьё в сопровождении двух ординарцев, нагруженных теплой одеждой.