Последствия старых ошибок
Шрифт:
— Потому, что нам нужно попрощаться. Может, умрём. Тогда — вспоминай меня живого. Абэ, мальчик, — он коснулся рукой моего виска. Удачи тебе. Даже если не увидимся, знай, что все мы: мыслями, душой и волей — с тобой.
И он поехал к ожидавшим его людям. И караван медленно двинулся к перевалу.
Я стоял и смотрел ему вслед.
У меня было по самое немогу работы, но я стоял.
Я ведь пытался им командовать на Аннхелле. Безуспешно, правда, но и Абио малым намёком не указал мне ни разу, где его место, а где — моё. Я полагал, что Абио — местный отморозок,
Стоп. А Н'ьиго? Кто бы он ни был, он тоже очень авторитетный человек в этих местах. Рядом с великим мастером стояли тогда двое — Абио и Н'ьиго.
И еще этот мальчик, с которым меня познакомил лорд Джастин? Как же звали–то его? Ки–А–но? Это одинарное имя или тройное? И там в чём фишка, он же совсем щенок?
Мне казалось уже, что я неплохо стал разбираться в своеобразии здешней жизни, а оказывается — успешно себя обманывал.
— Господин капитан, — включился на браслете дежурный. — Командующий экзотианской эскадрой, эрцог Локьё, вызывает вас по официальному каналу.
Локьё? По официальному?
Я зашагал в сторону палатки связистов, пытаясь размышлять по дороге, что же могло случиться, чтобы Локьё вызвал меня официально?
Эрцог поздоровался по–экзотиански, я автоматически ответил. Языковой практики у меня хватало и здесь.
— Чем обязан, господин командующий?
Локьё молчал, вглядываясь в мое, не самое свежее после этой долгой ночи, лицо. Выглядел я, наверное, соответственно выпитому, но голова болела даже меньше, чем вчера. Где–то я читал, что во времена примитивные радиацию из организма выводили как раз алкоголем. Ну, будем считать, что полечился.
— Что–то случилось? — я не то, что не выдержал паузы — не видел в ней смысла.
— Что–то? — переспросил Локьё. — Это — ты называешь что–то?
Но конкретизировать он не стал. Отвернулся от экрана и прошёлся по каюте. Повернулся:
— Ты приглашен на официальную встречу в рамках Cогласительной комиссии по вопросам провокации на Гране. Приглашение получишь ближе к вечеру. Можешь не лететь, делать тебе там нечего. А на НЕофициальные мероприятия — жду. Послезавтра, в шестнадцать по всеобщему времени. Не сочти за труд выспаться к этому сроку, не то мне твой лендслер что–нибудь отгрызёт.
— А я точно там нужен?
— Нужен, прямолинейный ты мой. Где не нужен — я тебе сразу сказал. Но без твоей несообразительной тушки, в виде буфера, мы с вашими можем вообще ни до чего и не договориться. Адама в секторе нет, а кроме него ещё никому не удавалось успокоить вашего командующего. Я буду не один. Мне придется и за своими следить. Потому я возлагаю на тебя большие надежды — он зол, как собака, твой лендслер.
Локьё нахмурился и прошёлся по каюте. Меня он не стеснялся совершенно. При посторонних такую игру эмоций на его лице увидеть было бы нереально.
Дьюп на меня не выходил, но я подозревал, что он не очень в духе. Задумав всю эту историю, он уже был достаточно раздражен.
А цене его раздражению — известная. Он имел привычку держать в рукаве столько неожиданных карт, что ещё на «Аисте» довел как–то замполича до обморока, просто знакомя его с предварительной аргументацией своей позиции.
— Ну вот и отлично, — сказал Локьё, видимо, заметив в моих глазах проблеск понимания. — Послезавтра. У меня. В шестнадцать.
Над Ларицей кричали и кружились каники, местные ласточки или стрижи. Это к перемене погоды. Завтра будет дождь, а лучше бы — послезавтра. И нужно срочно лететь и проверять, что у нас может смыть дождём в Тарге. И хватит ли нам концентрата для бактериальной очистки воды.
Генерал резерва Риигхард Дегир никогда не понимал, о чем вообще можно разговаривать с врагами, если не о демаркационных линиях или выкупе военнопленных.
Дегира в игре между аристократическими кланами держали за фигуру нейтральную, иначе ему не доверили бы резерв. Сам он не был даже полукровкой: выходец из среднего сословья, служака, прямой, острый и не знающий компромиссов.
Но генерал сумел проявить исполнительность и мужество в войне с хаттами, и как только речь зашла о порядке и стабильной работе — о нем вспомнили. Командование резервом — это не для молодых и горячих. Дисциплина и строгая отчетность здесь не роскошь, а средство сохранения должности. И генерал Дегир не мог не выполнить приказа, за который ему теперь грозился оторвать голову Локьё. Формально эрцог дома Нарьяграат является главнокомандующим обоих эскадр — Севера и Юга.
Дегир, не обладая особенными психическими способностями, имел большой практический опыт встреч со знатью Содружества: всё–таки ему уже перевалило за двести. И он прекрасно представлял, что может с ним сделать находящийся не в духе Локьё. Мало того, генерал был готов принимать такое положение вещей и терпеть, но… CОГЛАСИТЕЛЬНАЯ комиссия с имперцами?
Он успел с утра вычистить перья всем нерадивым ординарцам, отдать под трибунал заворовавшегося по его мнению интенданта и назначить трое суток карцера нерасторопному дежурному. Но настроение это ему не улучшило, напротив, приближающаяся официальная встреча давила на мозг и ворочалась ядовитым ежом в желудке. Переговоры — ещё куда ни шло, но Cогласительная комиссия? С чем это командующий эскадрой юга собирается «соглашаться»? И откуда у двух воюющих сторон могут взяться взаимные претензии? Перемирие–перемирием, но это не мир, а всего лишь НЕ война! Может, ещё нанесённый ущерб начнём подсчитывать?
Риигхард Дегир рявкнул на связиста, только что подтвердившего идиотский приказ и удалился в полном смятении чувств, потому что официальный вызов не оставлял ему никаких лазеек к отступлению. Нужно было присутствовать и всё тут.
Походив в раздражении по капитанской «Донатьеры», генерал набрал личный код старого приятеля, начальника военной разведки, генерал–полковника Навуходоносора Элиаса Лопеса, называемого друзьями просто Нави Лопес. (Это имя ему вполне подходило, ведь нави в старых сказках — жуткие всадники из самой Преисподней.)