Последствия старых ошибок
Шрифт:
Эйнитка тенью выскользнула из каюты. Лендслер тоже поднялся, наклонился к Энрихе, похлопал его по щекам, приводя в чувство.
Комкрыла генерал Абэлис окинул тоскливым взглядом дефлорированную капитанскую и поднял с пола испачканное полотенце.
— Знаешь, почему я выбрал когда–то армаду? — спросил он то ли соседнюю стену, то ли пульт. — Я хотел более простой жизни. Безо всей этой мистики, которой забиты мозги в наших Сороднениях. Мне казалось, что хоть где–то можно жить сообразно законом человеческой мысли, а не биться в невидимых сетях. Как я ошибался…
—
Дайего вздохнул. Меньше всего он сейчас был похож на умудрённого опытом столетнего капитана.
Уже в шлюпке Энрихе ощутил вдруг холод и сосущее одиночество. Силы возвращались к нему постепенно. Зверь всего лишь дремал: мышцы наливались энергией по первому зову. Но что–то родное его душе удалилось, и он начал тосковать по утраченной части самого себя.
Иннеркрайта трясло, и кто–то из пилотов накинул ему на плечи куртку. Куртка пахла чужим молодым телом, хранила чужое тепло. Он пригрелся, начал дремать. И ему всё ещё продолжало что–то сниться, как снилось совсем недавно наяву.
Нужно добавить, что внутренним зрением Энрихе видел в капитанской каюте «Гойи» совершенно иное. Он видел, как горы вырастали на лезвии грантского клинка, и солнце садилось сквозь солнечное сплетение. А вот стороннему наблюдателю, как ты убедился уже, происходящее показалось бы весьма обыденным и банальным. Этим, в общем–то, и отличается настоящий обряд от дешевого спектакля.
Скорость после выхода из прокола была такой, что мимо Тэрры пришлось проскочить. Потому, развернувшись, мы и успели засечь самое начало сражения. Когда корабль–брандер отцепился от своего массивного «пуза», и один из сторожевых кораблей Содружества обратился в плазму.
Дальше я не знаю, что было. Мы стремительно гасили скорость и приближались к Тэрре, чтобы выпасть на неё рассветным дождём. «Персефона» выскочила прямо из–за солнца, когда радары ослепли на один долгий миг. А через секунду системе ПВО уже было проблематично подсчитать, сколько маленьких пчёл движется к планете. Потому что она была атакована другими нашими кораблями.
А мы уже вошли в тропосферу. И системные ПВО были нам до лампочки.
А вот эскеперам мы всё ещё были по зубам. Только таковых что–то не наблюдалось. Наглость в нашем случае оказалась лучшим оружием, и шлюпки с «Персефоны» проскочили непосредственно в воздушное пространство планеты практически все. Я услышал в наушнике приглушённый мат, нас прикрыли сбоку, но это уже были наземные ПВО, гораздо менее эффективные, чем те, что болтаются в термосфере планеты.
Мы всё быстрее шли вниз. Мне казалось, что слышу, как тяжело дышит Дерен. Или это в ушах сопело и чавкало? Я смотрел на карту подземелий, она буквально притягивала
— Дерен, эбит рэ, ни Хэда не видишь! — раздался в наушниках голос Роса, и мы тут же вильнули в сторону.
Ну, наконец–то. Я уж думал, никто за нами и не погонится. Не хорошо, право, так клювики разевать. Это не мама летит птенцов кормить.
Справа полыхнуло так, что наши навигационные системы ослепли на пару мгновений. Кусаемся, да? Бывает…
Наша шлюпка утробно рявкнула в ответ.
— Дерен, хэммэт тэ мае! Не стрелять! Выполнять основную задачу!
— Рука дрогнула, господин капитан.
— У меня сейчас тоже дрогнет кое–что! На тридцать градусов уходи, вест к надиру!
— Есть, тридцать.
— И отдай всё напряжение на щит, чтобы соблазна не было. Стрелок, блин…
Хотелось ругаться дальше, и я замолчал. Понял, что это нервы.
Вторым пилотом я посадил Эмора. В воспитательных целях. Ему тоже без меры хотелось пострелять. Со мной в шлюпке были Келли, Дейс и один из наших техников Ико Лемель. Проблемка у него имелась — на стандарте плохо говорил, но мы понадеялись, что математика одна для всех. Больше места в шлюпке не было — Дейс и Лемель и так сидели на полу.
— Капитан, «сетка».
— Уходи по дуге! Эмор — мордой в экран. Первая брешь — наша.
Тряхнуло. Следующие за нами тяжёлые шлюпки тупо пошли тараном на головное здание наземной системы ПВО. Даже если защитное поле они не пройдут, взрыв антивещества даст такую температуру, что компьютерные мозги потекут и за периметром. А на грунте поймут, что у нас самые серьёзные намерения, к чему они здесь, в тылу, совсем не привыкли.
— 24/44 — завихрение поля!
Завихрение — это такая воронка в электромагнитной сетке защиты. Не 100%, но может и проскочим. Учитывая, что температура будет только расти — лучше сейчас.
— Давай, — сказал я.
Дерен что–то насвистывал себе под нос — события развивались веселее некуда. Нас кидало так, что адреналина хватало и без стрельбы.
Завертело, подбросило… Проскочим или нет? Хэд! Хорошие компьютеры на Тэрре.
Я думал Дерен заложит вираж, но он перевернулся пузом вверх и снова вошёл в воронку, но не вертикально, а под углом градусов в сорок. Шлюпку провернуло, как в гигантской мясорубке и выплюнуло. И мы понеслись вниз, не снижая скорости.
— Капитан, можно? — прошептал Дерен.
Я понял, о чём он.
— Стреляй уже, Хэд с тобой, — сжалился я.
Под нами вырастало головное здание компьютерного центра, с жабрами вентиляционных шахт от спрятанных под землёй электронных мозгов. Трудно первому прорвавшемуся не всадить светочастотный в прямо жабры такому отличному монстру.
Да, нас не ждали внизу…
Миновав выжженную шлюпками зону, мы сели, подавив огнём минимальное сопротивление. Следом на Альдиивар посыпался десант с «Персефоны» и других кораблей.