Последствия старых ошибок
Шрифт:
Энрихе подозревал, что из своих, никто, кроме регента не понял пока, что творится на орбите Плайты. Но, когда активируют «шнур» — поймут все, и стрельба начнётся нешуточная. Но это его мало волновало. Потому, что приближался момент, когда нужно будет спуститься вниз и проверить систему наведения с грунта. Домато советовал ему смирить гордыню и попросить… Энрихе взглянул на мрачное, осунувшееся лицо капитана Пайела… Играет, или вправду так психует?
Это была не первая планета, с которой иннеркрайту предстояло работать методом «огненного шнура». И он не отводил места каким–то особым переживаниям. Он и так достаточно рельефно
— Готово, — сказал капитан Пайел, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза ладонью.
Поза выглядела демонстративной, но таковой не являлась. И иннеркрайт уже, в общем–то, привык к этой прорве чужих эмоций.
— Теперь я должен откорректировать настройку с земли. Мы могли учесть не все помехи.
— То есть ты хочешь сесть на Плайту? — переспросил капитан и выпрямился. — А он нужен, такой риск?
— Нужен, — сказал Энрихе тоном, не допускающим вариантов. — И передоверить это я не могу никому. Оборудование уникальное, мне и так голову оторвут за то, что я УЖЕ сделал.
— Ну, раз так… Пилотов?
— Я возьму алайских.
— Ещё какая–то помощь?
Энрихе открыл, было, рот, но гордость не поддалась, и он сжал челюсти и мотнул головой.
— Да, — обернулся он в дверях. — После я могу проследовать для дальнейшего наблюдения на «Хайор».
— После ты проследуешь для наблюдения сюда. Ты всё–таки заложник, — спокойно парировал капитан. И непонятно было, считать эту фразу оскорблением, или нет. Энрихе решил не считать, чтобы не портить себе настроения перед посадкой и буркнул, отшучиваясь:
— Как прикажешь, господин надзиратель.
И в первый раз за эти пять дней уловил в глазах имперского капитана какой–то интерес к собственной персоне. С чего бы, вдруг? Всё это время они общались, словно ходили по первому льду…
— Любит же тебя за что–то отец, — усмехнулся Энрихе. — Но я вернусь, ты не обольщайся.
Но шутки капитан не понял, а в глазах у него застыло беспокойство.
Садились двумя шлюпками — в одной инженеры, в другой — Энрихе с двумя алайскими пилотами (по совместительству — охранниками). Пилотов, как и обещал, прислал Бризо. К удивлению иннеркрайта, одним из присланных оказался второй после капитана человек на «Хайоре» — Паклай, командующий основной группой десанта. Выходило, что хитрый Бризо решил таким образом избавиться от одного из своих заместителей.
Первая посадка прошла, как запланировано, вторая — тоже. Оставалось свести координаты в последней контрольной точке, инженеры повеселели было… И вот тут — началось.
Сначала вышла из строя шлюпка с этими самыми инженерами. Случилось это, когда пытались стартовать из второй расчетной точки. Пришлось всем тесниться в алайской шлюпке, а там и без того места не густо. Но стартовали. И тут же выяснилось, что стартовать мало, нужно ещё сесть там, где требуется,
— Не слушается, зараза! — беспомощно ругался пилот–алаец, пока их мотало в воздухе, а потом тащило по камням. — Всё, — сказал он после посадки. — Сдохла машина.
— Повреждения? — спросил Энрихе.
— Бортовой компьютер издох, гадло, даже воняет.
В шлюпке действительно стоял странный запах.
— Что там у вас? — раздался в наушнике голос капитана, который видимо, держал шлюпку на навигационном экране.
— Что–то с компьютером шлюпки, — не стал врать Энрихе. — Я выхожу и делаю замеры. Нас снесло непонятно куда. Потом решим, что дальше.
И он вышел. И понял, что сели они крайне неудачно, потому что со стороны города, который должен был остаться на сто пятьдесят единиц левее, к ним двигались люди. Пять или шесть аэргифов, из них один — полицейский.
— Паклай! — крикнул Энрихе.
Алаец тут же вырос у него за спиной, а через секунду–другую перед иннеркрайтом уже устанавливали энергетические щиты. Что ж, местные — это дело алайской охраны.
Энрихе начал разворачивать оборудование. Требовалось внести серьёзные коррективы в расчеты и сделать это быстро. Минут пятнадцать он не поднимал глаз, но когда поднял…
Через пятнадцать минут я не выдержал и ещё раз набрал этого твердолобого Энрека:
— Что у вас там творится?!
Иннеркрайт не ответил, но я слышал его взволнованное, прерывистое дыхание. Пошли помехи, потом я услышал шепот:
— Белоголовые Ако!
— Энрек, не выключай связь и говори хоть что–то! Чтобы я всё время тебя слышал!
— Я на связи, капитан, — в голос вернулись сталь и привычная ирония. Быстро он перестроился. — Тут у нас некоторые неприятности. На нас прут местные. Но с местными явно что–то не то. Морды у них синие, глаза совершенно пустые. И я бы сказал, что…
Связь оборвалась, но повизжала немного и восстановилась.
— …агрессивный какой вирус. Надо что–то делать, капитан. Они нас массой задавят.
— Что у тебя со шлюпкой?
— Паклай говорит, что компьютеру совсем каюк. Я думаю, это тоже борусы.
— Щит работает у шлюпки?
–Паклай, щит ра… Говорит, работает пока. У него автономный блок.
— Времени вам сколько ещё нужно?
— Минут сорок хотя бы.
— Прячьтесь в шлюпку, мы их сейчас сверху немного поджарим. Тридцать секунд. Время пошло.
Корабль дрогнул, отдавая энергию. Стрельба по планете — дело энергетически накладное.
— Живые?
— Вроде да, — чем хуже шло дело, тем увереннее звучал голос иннеркрайта.
— Держитесь, помощь будет.
Я вызвал через пульт Роса и Келли:
— Хьюмо, помнишь, как шлюпку на Аннхелле обдирали? В атмосфере она в таком убогом виде не сгорит?
Рос пожал плечами, сморщил загорелый нос, изрядным пятном выделявшийся на бледном после операции по замене кожи лице, и поиграл в мнимом размышлении бровями. Размышлять и рассуждать Рос не любил. Если уж чего–то не пробовал, то стоило ли размышлять, проще проверить.