Послевкусие: Роман в пяти блюдах

Милети Мередит

Некоторое время мы молчим. Ричард и мой отец почти ровесники, между ними десять лет разницы, и я понимаю, что сейчас речь идет не только о моем отце. Но мне ясно, что не стоит задавать лишних вопросов. Ричард снова меняет тему, и мы болтаем о разных пустяках: о его последнем дизайнерском проекте, о грудях Фионы — силиконовые они или нет — и о моей новой подруге Рут.

По дороге домой я думаю о том, что сказал Ричард, что мы сказали друг другу и — самое важное — о чем умолчали. Он человек скрытный и осторожный, у него обезоруживающая

улыбка и доведенная до совершенства способность мгновенно менять тему беседы, как только речь заходит о его личной жизни. Несмотря на то, что мы знакомы много лет и я считаю Ричарда лучшим другом, я не могу сказать, что знаю о нем решительно все.

Глава 18

На следующее утро, когда мы с Хлоей приходим в класс «Джимбори» и я стаскиваю с нее курточку, в раздевалку быстрым шагом входит Рут. С накрашенными глазами и губами и сложной прической. Вместо любимого свитера и выцветших свободных брюк на ней стильные джинсы и бирюзовая кофта с капюшоном.

— Ну как я? — спрашивает Рут, окинув раздевалку быстрым взглядом.

— Потрясающе, — отвечаю я.

— Спасибо, — отвечает Рут, усаживая Карлоса на скамейку рядом с Хлоей. — Он здесь? Ты его видела? — шепотом спрашивает она, роясь в сумке с подгузниками. Я качаю головой. Карлос начинает хныкать, поэтому я расстегиваю молнию на его куртке, а Рут тем временем вынимает из сумки модные туфли на высоком каблуке и прикладывает их к своей кофте. — Как по-твоему, хорошо или уже чересчур? Не могу решить.

— Да, по-моему, не нужно, — говорю я, снимая с Карлоса куртку.

— Пожалуй, — говорит Рут и засовывает туфли обратно в сумку. Я складываю детские вещи в шкафчик, пока Рут стоит рядом, собираясь с духом.

— Подожди, — говорит она и берет меня за руку. — Ты не могла бы посмотреть, там он или нет?

— Рут, перестань. В чем дело? Ты же с ним даже ни разу не поговорила. А что, если он полный идиот?

— Мира, тебе хорошо, ты была замужем. Ты не представляешь, какой это позор, когда за всю жизнь тебе ни разу не сделали предложения.

Я смотрю на Рут. Ее лицо сморщилось от волнения.

— Ладно, ладно, пойду проверю.

Я заглядываю в спортзал.

— Нет, его там нет. Все, пошли, — говорю я и тащу Рут и Карлоса в зал.

Через некоторое время Рут успокаивается. Я сажаю Хлою в длинную трубу, Карлос ковыляет за ней. Рут усаживается на яркий коврик и поправляет выбившуюся из прически прядь.

— Не могу поверить, что схожу с ума из-за совершенно незнакомого человека. Я полная неудачница.

Я сажусь рядом с ней и беру ее за руку.

— Вовсе нет, — говорю я.

Хлоя выползает с другого конца трубы и быстро ползет к нам. Карлос не появляется. Рут заглядывает в трубу, и выясняется, что он шлепнулся посередине, а на другом конце уже образовалась очередь из желающих. Рут засовывает в отверстие голову и зовет Карлоса:

— Иди сюда, Карлос! Выбирайся, малыш!

Никакого ответа. Рут закатывает

глаза и лезет в трубу сама. Поскольку она высокого роста, ей приходится сильно наклониться, не слишком красиво отставив нижнюю часть тела.

Я сажаю Хлою на колени, размышляя о словах Рут. Она права. Никто не станет обвинять мужчину сорока трех лет в том, что он никогда не был женат, но женщину? И думать нечего.

Вот тут он и появляется. Спорт-папаша стоит на пороге зала, нервно оглядываясь по сторонам. У него на руках сын, рыжеволосый мальчуган. К мужчине подходит одна из мам с биркой для имени и ручкой.

— Эй, Рут, — шепотом зову я.

— Подожди, — отвечает она. — Никак не могу дотянуться. Мира, может быть, зайдешь с другой стороны и попробуешь его подтолкнуть? Кажется, он ближе к тому концу.

Спорт-папаша входит в зал, ставит сына на пол, и тот немедленно устремляется к группе малышей, скопившихся возле желтой трубы.

— Рут, вылезай! — зову я и дергаю ее за ногу.

— Черт, похоже, эти трубы не рассчитаны на женщину средних лет. Мира, кажется, я застряла, — говорит Рут; ее голос гулким эхом отдается в трубе.

Как раз в это время Карлос выбирается с другого конца трубы, малыши с визгом бросаются в освободившийся проход, и в следующую секунду рядом со мной оказывается спорт-папаша. Присев на корточки, он, по-видимому, ждет, когда из трубы выползет сын, но вместо сына его взору предстает задница Рут.

— Кажется, небольшая пробка, — слегка улыбаясь, говорит он. У него приятное лицо, скорее моложавое, чем мальчишеское, седеющие виски и небольшие морщинки вокруг глаз и рта.

При звуках его голоса Рут застывает.

— Мира, ты где? — неуверенно спрашивает она.

— Здесь, — отвечаю я, провожая взглядом Карлоса, который направляется к куче разноцветных мячей.

— Присмотри за Карлосом, хорошо? А я пока попробую выбраться, — бормочет она.

Когда я подхожу к трубе вместе с Хлоей и Карлосом, спорт-папаша помогает Рут подняться на ноги. Ее прическа растрепалась, на штанине болтается носок Карлоса, лицо приобрело цвет переспелой хурмы.

— Спасибо, — говорит Рут и наклоняется, чтобы стряхнуть пыль с брюк и отцепить носок. Я наклоняюсь, чтобы надеть его на ногу Карлоса, а когда выпрямляюсь, встречаю выразительный взгляд Рут. Наступает молчание.

— Привет. Меня зовут Мира, — говорю я и протягиваю руку спорт-папаше. — Это Хлоя, это Карлос, а это — Рут, с ней вы уже познакомились.

— Еще не познакомился, но с удовольствием познакомлюсь, — отвечает он, пожимая мне руку. — Меня зовут Нил, а это Эли, — говорит он и гладит густые рыжие кудри сына, который стоит рядом, крепко держась за штанину отца. — Эти пластиковые трубы — коварная штука, — с сочувствием в голосе говорит Нил.

Рут кивает и озабоченно глядит на Эли.

— Простите, кажется, я его напугала, — говорит она.

— Ничего страшного, просто он у меня немного нервный.