Посмертная маска любви
Шрифт:
— Хочу, — с готовностью согласился Загорский. — Пошли!
Он встал, слегка покачнулся. Ресторанные столики завертелись вокруг, а стойка бара почему-то придвинулась вплотную. Ритмичный гул музыки звучал как будто вдалеке, хотя динамики стояли около столика.
— Ты знаешь, у меня первый разряд по плаванию, — слегка заплетающимся языком говорил он Оле, которая выводила его из ресторана. — Меня, между прочим, на Всесоюзные соревнования брали, а я не поехал!.. На фига мне эти соревнования сдались, если я и так плаваю, как… как… — Он почему-то
— Как топор? — рассмеялась Оля.
— Да, как топор, — покорно согласился Загорский. — Ой, нет, что ты… Как рыба!.. Да, как рыба!.. Селедка!
— Пряного посола?
— Ну почему сразу пьяного? Я не пьяный. Просто мне весело…
Они быстро спускались вниз по тропинке к морю. По той самой тропинке, около которой недавно состоялось их романтическое знакомство. Антона слегка заносило вправо, но справа был забор, и поэтому он, ударившись плечом, сразу же возвращался на первоначальную траекторию.
Наконец спуск закончился, и они вышли на пляж. Пляж был совершенно пуст. Немного штормило, волны с грохотом накатывали на берег, потом нехотя отползали, шипя пеной, чтобы в следующую минуту обрушить на гальку новый удар. Огромные валуны около пристани были почти полностью скрыты бурлящей водой. По небу неслись рваные тучи, в их просветы выглядывал тревожный серп луны и виднелось звездное небо. От пронизывающего влажного ветра Загорский немного протрезвел, но своей решительности и бесшабашности не потерял. Чуть пошатываясь, он с серьезным видом стал расстегивать брюки.
— Люблю шторм! — прокричала Оля, стоя по колено в воде. Ее сбивали с ног и толкали в спину волны, окатывая с ног до головы кипящей пеной, но она только смеялась. Платье в одно мгновение промокло и прилипло к бедрам, но она этого как будто не замечала, что-то возбужденно крича в темноту.
Антон аккуратно сложил одежду на берегу, как будто собирался спать, и придавил ее сверху камнем, чтобы не унес ветер. Остывшая галька холодила ступни. Он, дрожа от ветра, приблизился к кромке прибоя, и ледяная волна сразу же окатила его с ног до головы.
Оля уже стягивала с себя абсолютно мокрое платье.
— Здорово, правда? — закричала она, стараясь заглушить грохот бурного моря. — Давай до буйков и обратно!
— Ха, до буйков! — презрительно хмыкнул Загорский. — До буйков даже ребенок доплывет. Я — до сетей и обратно.
— Я с тобой! — крикнула Оля. Она уже по пояс зашла в воду и с трудом удерживалась на ногах под напором волн.
Метрах в ста от буйков находилась песчаная коса. Вода в тихие дни там хорошо прогревалась, и на отмель приходила греться рыба. Местные жители обычно ставили там переметы, а хорошие пловцы доплывали до сетей, чтобы постоять и отдохнуть на косе, чуть ли не в середине Черного моря.
Ежась от пронизывающего ветра, Антон решительно вошел в воду и поплыл. Волны его тянули назад, но он, рассекая под углом пенистый гребень, упорно продвигался в открытое море. Проплыв метров тридцать, он еле-еле различил
— Эгей! — прокричал он, одной рукой держась за буек, а другой махая в темноту. Тело отдыхало, взмывая вверх-вниз на волнах, как на качелях.
Через несколько минут светлое пятно показалось в темноте — взмахивая среди волн руками, к буйку медленно приближалась Оля. Она тяжело дышала. Сейчас, с мокрыми волосами, она напоминала русалку, вынырнувшую из пенящихся волн.
— Ну как? — задорно спросил Антон.
— А ты отлично плаваешь! — улыбалась Оля, одной рукой держась за бакен. Здесь, вдали от прибоя, можно было более-менее спокойно разговаривать — рев волн и свист ветра не заглушали человеческой речи.
— Поплыли дальше?
— Нет, я хочу отдохнуть. — Оля легла на воду, запрокинув к небу лицо. — Отличная погодка!
— Ну тогда жди меня здесь. Я доплыву до сетей и вернусь, — задыхаясь, сказал Загорский.
Ему хотелось, чтобы эта девушка удивилась его храбрости, его умению плавать, его бесшабашности. Хмель уже почти совершенно прошел, осталась только уверенность в собственных силах и жажда подвига.
Он оттолкнулся от бакена и поплыл в открытое море.
— Эй, может, не надо? — крикнула ему вслед девушка, качаясь на волнах, как в лодке.
Но Антон уже не слышал ее.
Он плыл все дальше и дальше, с удовольствием ощущая собственную силу и желание бороться со стихией. Но уже минут через двадцать плечи как будто онемели от ударов ледяной воды, ноги двигались механически, руки с трудом поднимались над поверхностью.
Пора бы уже начаться отмели… Главное, нащупать ногами дно, тогда можно будет встать на косу и немного передохнуть. А обратно плыть легко, волны сами понесут его к берегу. Антон принял вертикальное положение и попробовал встать на ноги. Но ноги сразу же провалились в ледяную черную бездну, а рот захлестнуло соленой пеной. Антон инстинктивно забарахтался, выбираясь на поверхность. Внезапно набежавшая масса воды сильным ударом перевернула его и закрутила в своем холодном брюхе. На несколько секунд он утратил ориентировку в пространстве…
Черт подери, где же эта чертова отмель… Он попытался приподняться над водой и оглядеться — ничего! Волны — и дальше сплошная черная темень. Берег терялся в чернильном пронзительном мраке. Ни огонька, ни проблеска света. Черт, он же без очков слепой как крот… Но где-то здесь должна быть эта проклятая отмель. На ней и волны должны быть выше, и гребешки у них больше… Бурно работая руками, Антон огляделся. Волны вокруг выглядели совершенно одинаково — ровные черные горбики всюду, куда ни кинешь взгляд. Он еще сильнее заработал руками и поплыл… Она такая широкая, эта чертова отмель, ее невозможно проскочить…