Посмертник. Путеводная звезда

Черкашина Ирина

А вражьи чародеи - вон где, за длинной балкой, за рощицей, где стоит их войско, спрятались, затаились. Сколько же их - с десяток, не меньше! Плетут и плетут свои заклятия - длинные, сложные, тёмные, точно верёвки, на которых пленников тащат на рынки Каффы через всю Великую Степь.

Порошин глядит

глазами Микифора и видит пасущихся в степи коней, дальние огни вражьего войска, татарские пики, воткнутые в землю, гомон и конское ржание - совсем не скрываются, чего им скрываться да тишиться! Им с утра на битву идти. Это их чародеи тайком плетут свою тёмную сеть, точно пауки-тенётники, думают, что никто не почует их, не найдёт...

Один только и выступил против них - тусклое сияние между мятущимися от боли душами на Серой Дороге и тянущими их чёрными вервиями. Едва различимое во тьме. Вот-вот угаснет...

Посмертница, понял Порошин. И молча воззвал к духу: видишь ли врага? Видишь, кому помочь надобно? Иди, Микифор, сражайся - вот они, враги, снова здесь! Иди - за землю свою, за Матрёшу да Аксюшку, за пожжённый Калинец, за побратима, убитого в сечи... За ту, которая сейчас держится из последних сил между живыми и мёртвыми.

Помоги, брат, больше некому!

Дух вздрогнул - и на миг Порошин словно увидел его: не огненной каплей, а человеком, молодым ещё, с короткой русой бородой, с глазами светлыми, как талая вода, с застенчивой улыбкой. А потом дух разорвал контакт, и Порошин со стоном повалился наземь.

Не было больше огненного, сжигающего потока, текущего сквозь тело, не было ломоты во лбу, не было обострившегося до предела чутья и ощущения чужого присутствия. Остался только слабый, быстро истаявший след.

Благодарность.

Потом

Порошин много думал о том, не почудилось ли ему то, что было дальше - потому что всё произошло очень быстро. Может быть, и почудилось... Только он видел - всего мгновение!
– как пылающая яростным золотом капля слилась с угасающим сиянием Машиной души, и полыхнувший огонь в один миг закрыл разрыв между пространствами, оборвал тёмные сети заклятий, ударил тонким копьём куда-то далеко, за немецкие позиции, откуда тянулись эти самые заклятия.

Ну, а дальше... а дальше проснулась немецкая артиллерия и первым же залпом накрыла рощицу, где Порошин проводил свой допрос. Хорошие у немцев наводчики...

Мага опрокинуло, оглушило, а в себя он пришёл лишь спустя час, в кузове полуторки, идущей в массе прорывающихся войск. Один из сержантов вытащил его и доволок до балки. Немцы поливали колонну, рвущуюся к Северскому Донцу, шквальным огнём, люди шли, не имея никакого прикрытия, и очнувшийся Порошин, насколько хватало сил, ставил защиту для них и обманки для вражеских магов. Он пытался дозваться Машу, но она не ответила. Ни она, ни Микифор.

Сержант стрелкового полка, вытащивший Порошина с полянки, погиб во время прорыва - убитыми потеряли тогда очень много, из десятка человек до берега Донца добирались хорошо если трое. Нестеренко погиб тоже.

Порошин потом, трясясь от озноба в госпитале душными летними ночами, часто вспоминал их всех и думал о том, как несправедлива бывает война. А потом вставал, подходил к окну, и искал на северном склоне неба белую большую звезду.

'Я найду тебя там. Я вернусь. Обещаю'.