Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума
Шрифт:
— Тише, воин, — Николай Степанович дотронулся до него. — Дай им втянуться.
— Мой выстрел первый.
— Конечно. Поэтому и говорю: дай им втянуться.
Крики людей, слабые хлопки в небо — было ничто.
Прошла еще минута.
— Давай.
Тиграну нужно было пробежать метров пятьдесят до бетонной решетки, символически отделяющей лагерь от пляжа, но Николаю Степановичу показалось, что гранатометчик просто исчез здесь и тут же появился там.
Положил
Выстрел был оглушительный.
А попадание — ослепительным. Огненное полушарие взошло над морем, высветив и надолго зафиксировав пирамидальные тополя, отблески в темных окнах, зеркально-черные машины.
Несколько хлестких очередей ударили позади, а потом зарычал пулемет, и ничего не стало слышно.
— Ну, вперед, — сказал сам себе Николай Степанович и быстро пошел, почти побежал, к темневшей вдали котельной.
…Живые лежали справа, а мертвые слева. Мертвых было значительно больше.
Бляди жались к стене и даже не всхлипывали: понимали. Николай Степанович пересчитал Левкино воинство: одного не хватало. Всего только одного.
— Я Вовика у шоссейки положил, — сказал, подходя, разгоряченный Левка. — С пулеметиком. Если ментура в городе загоношится…
Лицо Левки было по низу обмотано серым в клеточку шарфом. Николаю Степанович удалось убедить русское воинство, что прятать лицо от внутреннего врага не позор, а прозорливость.
— Хорошо сработано, парни, — сказал Николай Степанович. — Всякое дело следует начинать с победы. В двух словах: как?
— А здорово! Гусар, наверное, сучкой прикинулся, все псы за ним помчались, а потом грызться начали, а охрана их растаскивать давай. водой, то-се.
Бдительность ослабили. Ну, тут и мы — помогли. Разняли, больше не грызутся!
— Мой старикашка-ниндзя еще не появился?
— Здесь я, Степаныч, — сказал из дверей Коминт. — Мне люди нужны, детишек нести. Они не все ходить могут.
— Возьми блядей. Лев, выделите двух своих ребят — на всякий пожарный. А я пока взгляну на наших аманатов… Вы знаете, кто такие аманаты, Лев?
— Я кандидат исторических наук! — обиделся Левка.
— А чем же занимаетесь помимо сражений?
— Да так… депутатствую.
Николай Степанович посмотрел на него с уважением.
— Крепкий депутат нынче пошел. Куда там булыгинской Думе… У меня тоже сын был историк. И тоже Лев.
— Был?
— Да. Умер недавно.
— Своей смертью?
— Да уж не чужой.
— Что-то молодые часто
Николай Степанович встал над лежащими мордой в ковер аманатами. Носком сапога заставил крайнего в ряду перевернуться. Это был одесско-восточного вида молодой человек с тонкими усиками и щедрыми бланшами по всей физиономии.
— Дато, — с гордостью подсказал из-за спины Тигран.
— Имя меня интересует менее всего, — сказал Николай Степанович.
— Маму я твою мотал, — тускло заговорил Дато, — папу я твоего мотал…
— Ну-ну, — поощрил его Николай Степанович. — Продолжайте.
— Ты покойник, понял? Вы все покойники. А ну, пустите меня!.. — он сорвался на визг.
— А мы и так все покойники, только в затянувшемся отпуске, — пожал плечами Николай Степанович. — У вас есть что добавить?
— В эмвэдэ хочу звонить! — потребовал Дато.
— Незалэжной Украины? — уточнил Николай Степанович. И, оборотясь к воинству, сказал с укором: — Я же велел пленных не брать…
— Да вот, батько… произошло. Допросить, может, надо…
— Где товар прячут? — поднял бровь Николай Степанович.
— Как бы в том числе.
— Вот уж нет, господа, — сказал Николай Степанович. — В этом деле я вам не помощник. А если у вас хватит смысла прислушаться к доброму совету, то вот он: не торгуйте во Храме.
— Но, батько, ведь дело требует денег…
— Так берите деньги. Но — не торгуйте. Я многое повидал и знаю, что говорю. Эй, Дато — или как там тебя? Сколько выложишь за свою шкурку?
— Думаешь, я тебя покупать буду? — сказал Дато. — Я тебе кишки мотать буду, яйца резать буду, ты кушать их будешь… Двадцать тонн.
— Скоки-скоки? — прыснул Левка. — А мы-то танк размахнулись купить…
— Базар будет, если… — начал Дато, но тут сам, не дожидаясь приглашения, подал голос его сосед по ковру.
— Да что вы от мальчишки хотите? Он здесь по найму. За слово не отвечает.
Давайте поговорим как солидные люди.
— Представьтесь, солидный, — сказал Николай Степанович.
— Вениамин Сергеевич Птичкин, президент банка «Пантикапей-кредит»…
— Он же Гвоздь, — уточнил Тигран.
— Ну, это понятно, — сказал Николай Степанович. — Все банкиры — истинные разбойники. Хотя… Итак, господин Птичкин Гвоздь, сколько бы мы могли взять, взломав сейфы вашего банка?
— Ну, я не могу назвать точную цифру…
— Унести на себе можно — или надо с машиной подъезжать?
— Лучше, конечно, с машиной.
— С катафалком, — уточнил Дато.