Пособие для новобрачных
Шрифт:
Наташка закатила глаза.
— Это же очень просто. Миллион женщин нашли свое счастье, отведя дочерей в балетный класс. Сидя в коридоре в ожидании своих малюток, они беседуют, делятся наболевшим… Короче, мало ли у кого какие знакомые? Неженатые племянники, разведенные сыновья.
— Наташ, ты меня прости, но это уже полный бред. Зачем я попрусь сидеть в коридоре балетной школы, если у меня нет детей?
— Да, действительно. Тогда… Тогда мы тебя пристроим в детский танцевальный коллектив
— И что?
— У меня там работает одна знакомая, отличная тетка, сплетница и болтушка. Она тебе мигом расскажет про всех потенциальных спонсоров, а ты начнешь их обзванивать, расспрашивать о жизни, крутить на бабки и потихоньку очаровывать.
— То есть в мое очарование наяву ты больше не веришь, предпочитаешь спрятать меня с глаз долой?
— Тебе всего-то и дел, что завтра прийти в красный уголок одного дома на Арбате и часа три повисеть на телефоне. Трудно?
— Нет, но, по-моему, глупо.
— Ну и ладно, не зажужжишь.
Катерина вздохнула. Вся затея с поиском подходящих женихов все отчетливее смахивала на бред сумасшедшего. Правда, Наташка выглядит спокойной и уверенной в себе — но Наташка всегда так выглядит.
Расплатившись, они вышли из кафе и пошли к машинам. Дождавшись, пока Наталья выведет свой серебристый «ниссан» со стоянки, Шурка схватила Катерину за плечо и вытаращила глаза до пределов возможного.
— А ты знаешь, что Наташка вчера дома не ночевала? Мне ведь Макс звонил, только она об этом не знает.
— Шур, оставь ты их в покое. Пусть уже поженятся.
— Да пожалуйста, если им охота, но тут ведь налицо интрига! Кого такого ухитрилась закадрить в том отеле наша фея Берилюна, чтобы завалиться к нему в номер в первый же вечер знакомства и не рассказать нам об этом ни словечка?
Катерина задумалась. В Шуркиных словах что-то было, точно. На Наташку это не похоже — она девушка без комплексов, но отнюдь не распутница, да и Макса своего любит… кажется. А самое главное — скрывать новый роман от Шурки и Катерины она может только в одном случае: если считает, что все закручивается всерьез.
Вот так искала-искала жениха для Катерины, да и встретила свою судьбу. А что, вполне может быть.
Он еще три часа мучил себя упражнениями, пытаясь выбить из головы все воспоминания об огне, который зажгла в его душе зеленоглазая Катя Голубкова. Он истекал потом и скрипел зубами — но руки все еще помнили прикосновение к нежной коже, и даже сквозь ядреный запах спортзала пробивался, казалось, аромат Катиных духов…
Сергей не понимал, что с ним происходит. Он ведет себя, словно подросток весной. Ведь будем честны хотя бы перед самими собой — тогда у тренажеров он едва не изнасиловал
Он потерял контроль над собой, он не владеет собственными эмоциями, он просто опасен для окружающих женщин…
Не женщин, а женщины. Одной женщины, у которой темные волосы вьются по плечам, зеленые глаза мерцают, как у кошки, и на носу золотистая россыпь почти незаметных веснушек.
Надо пригласить ее выпить кофе после работы. Прямо в понедельник…
Телефон взорвался трелью — Марина сама забила ему эту мелодию в мобильник. Куприянов поморщился и ответил на вызов.
— Алло?
— Купер, я в панике.
— Что случилось, Марина?
— Аньке звонит какой-то парень, и они часами треплются по телефону.
— Ну и что?
— Ничего. Они треплются про секс.
— Про что?
— Про секс!
— Да не может быть! Она всего лишь маленькая девочка, а он… сколько ему лет, ты знаешь?
— Тринадцать. Он из простой школы, они познакомились в клубе «Радуга». Аньку как обычно выгнали с танцев, и она страдала в коридоре, а парень там занимается гитарой.
— Вот видишь, хороший мальчик…
— Купер, мне не до смеха. Она меня почти не слушает, у нее глаза шальные, и я понятия не имею, где она шляется после школы. Поговори с ней, а?
— Марин, я не могу разговаривать с ней каждый день. Она просто перестанет воспринимать мои слова.
— Сереж, пожалуйста! Я знаю, ты злишься за вчерашнее, прости, я была не права, но… помоги мне с Анютой. Как только у нас с ней наладится контакт, мы оставим тебя в покое, и ты сможешь заняться своей зеленоглазой, обещаю.
— Что? Какой еще…
— Твоей сотрудницей с зелеными глазами и задницей, как у Мерилин Монро. Я же видела, как ты на нее смотрел.
— И как?
— Как на меня… в тот год, помнишь?
Он ненавидел это вспоминать. Потому что не мог забыть.
— Я поговорю с Анютой и постараюсь ей все объяснить. Что там с ее балетом?
— А что с ним может быть? Близится время добровольных пожертвований, а так — ничего особенного. Тебе еще не звонили с призывом помогать искусству?
— Пока нет.
— Позвонят. Ладно, пока.
— Пока.
В воскресенье с утра Катерина Голубкова сидела в просторной и светлой комнате красного уголка кооперативного дома на Старом Арбате и остро переживала сюрреализм происходящего.
Наташка привезла ее сюда к десяти и сдала с рук на руки развеселой седовласой дамочке в лиловом платье. Дамочку все звали Люсей, было ей под восемьдесят, но живостью она значительно превосходила даже подростков, то и дело заглядывающих в двери.