Пособие для новобрачных
Шрифт:
— Мышцы не болят?
— Нет! Я чувствую себя просто отлично.
— Вот и хорошо.
Они вновь замолчали, но теперь тишина была другой. Тишина накалялась и сыпала электрическими искрами, невидимыми для постороннего взгляда. Катерина отвернулась к стене и рассматривала отражение спины Куприянова в зеркале. Потом эта картина вдруг затуманилась, и перед глазами души своей Катерина увидела совершенно другое: Куприянов жмет на кнопку «Стоп», поворачивается к ней и начинает расстегивать ее блузку…
Куприянову было
Он злился на Катерину, хотя прекрасно понимал, что это совершенно иррациональная злоба. Она же не виновата, что при виде ее глаз и волос Куприянову становится не до работы, не до семьи и не до чего, она и вообще может об этом не догадываться…
Тут он вспомнил, как она ответила на вчерашний поцелуй, и затосковал еще сильнее. Обо всем она догадывается и чувствует она все то же самое. Только вот выходит, что у нее больше выдержки и силы воли, потому что именно она, Катерина Голубкова, вчера строго заявила, что между ними ничего быть не может.
Он смотрел на большую красную кнопку экстренной остановки лифта и думал: нажать бы ее незаметно, быстро повернуться к Катерине и начать ее целовать. А еще можно запузырить гвоздик в пульт управления, и тогда они зависнут между этажами надолго, и он сорвет с нее часть одежды, прижмет к себе, и она поймет, что есть моменты, когда отказывать мужчине просто бесчеловечно…
Катерина дышала как загнанный конь. Ей становилось все жарче и все неудобнее в этом чертовом офисном костюме. Неужели Куприянов не чувствует, как жарко в лифте?
Ей в глаза все время лезла эта чертова красная кнопка. Интересно, а что будет, если ее нажать?
— Интересно, а что будет, если ее нажать?
Она даже вжалась в стену лифта — с таким выражением лица повернулся к ней Куприянов. Потом он прорычал: «А вот что!!!» — и со всей силы шарахнул по красной кнопке кулаком.
Дальнейшее Катерина осознавала смутно. Помнила только, что в мире стало как-то очень много Куприянова. Он целовал ее, одновременно задирая на ней юбку и помогая задрать ногу к нему чуть ли не на плечо… Да-да, Катерина Голубкова, невзирая на боль в истерзанных мышцах, с большой охотой забиралась верхом на вице-президента компании, совсем как та глупая девица из рекламного ролика, нанюхавшаяся жевательной резинки с неповторимо мятным вкусом.
И еще она целовала Куприянова в ответ, жадно, торопливо, постанывая и всхлипывая — в основном от боли в мышцах.
Куприянов успел два раза поцеловать ее в грудь и три — в плечо, потом зажегся основной свет, и лифт мерно загудел, продолжая свой полет к нижним этажам. Потом он неожиданно затормозил, двери распахнулись, и в кабину вошла очаровательная старушка в брючном костюме. Она не ахнула, не поджала сухие губы, не нахмурилась — о, нет. Она солнечно улыбнулась им обоим и повернулась к ним спиной. Куприянов ошеломленно посмотрел на
Нетвердым шагом прошествовав по первому этажу, они вышли из здания, пересекли площадь и вошли в кофейню «У Абдаллы». Сели за столик в самом центре зала, и Куприянов спросил напряженным голосом:
— Тебе по-восточному?
— Да, и холодную воду.
— Хорошо. Мне тоже. Будьте добры, два по-восточному и стакан холодной воды.
— Со льдом!
— Со льдом.
Улыбчивая официантка унеслась выполнять заказ, а Куприянов посмотрел измученным взором поверх растрепанных волос Катерины. Надо о чем-то говорить, но о чем он может говорить с этой женщиной, если единственное, чего ему хочется, так это как раз не говорить, а делать, и как можно дольше, но ведь…
Мысли угрожающе перепутались в голове, и Куприянов торопливо схватил принесенный официанткой запотевший стакан с водой. Катерина протестующе пискнула, но Куприянов только свирепо завращал глазами и выпил воду залпом. Потом осторожно поставил стакан и обратился к Катерине совершенно светским тоном:
— И давно ты увлекаешься балетом?
— Со вчерашнего дня. Меня просто попросили помочь собрать деньги.
— Понятно. Тебе не кажется, что во всем этом есть элемент мистики?
— В чем?
— Во всем. Мы три дня подряд сталкиваемся в самых неожиданных местах.
— Ты хочешь сказать, что я нарочно тебя выслеживаю?!
— В том-то и дело, что нет. О переговорах в пятницу никто не знал, мне Колобков назначил встречу лично. В спортзал я решил пойти всего за полчаса до нашей встречи. И о том, что Анюта занимается в «Радуге», никто на работе понятия не имеет.
Катерина высыпала в рот подтаявшие льдинки из пустого бокала, породив этим невинным жестом целую бурю эротических переживаний в мозгу измученного вице-президента. Он вдруг, представил, как она этим кусочком льда проводит по…
— А я всегда хотела уметь танцевать, но ничего не получалось. Потом Анюта худенькая, а я была толстой. В балет таких не брали.
— Акхм… ну, у Анюты тоже не слишком хорошо получается, но все-таки.
— Ты с ней сегодня ужинаешь?
— Не совсем. У нас небольшое ЧП, Марина уверена, что я должен вмешаться.
— А-а, ясно…
— Ты даже не спросила, в чем дело?
— Ну, полагаю, меня это не касается.
— А мне вот нужен твой совет.
— А чего это ты на меня орешь?
— Потому что! Ладно, извини. Понимаешь, Анька часами треплется по телефону со знакомым мальчиком. Маринка случайно их подслушала и… Ну, в общем, они разговаривали про секс.
— Вау!
— Не смейся! С этими современными подростками так все непонятно!
— Куприянов, ну ты даешь! Можно подумать, ты старый пень, а не молодой мужик. Сам-то ты что делал пятнадцать минут назад? Между прочим, та бабуся в лифте тебя не осуждала и не говорила «Мы такими не были».