Пособие по выживанию в сказке
Шрифт:
— Что смотришь? — злобно поинтересовалась, складывая на груди руки.
— Любуюсь, — ядовито отозвался Максим.
Я раздраженно цыкнула и с размаху впечатала ногу в решетку. Та благодарно отозвалась острой болью, и я зашипела. Пришлось даже присесть на корточки, чтобы схватиться за ушибленный большой палец в кроссовке. Из глаз брызнули слезы.
— Сядь уже, — устало проговорил Хранитель. Парень даже подвинулся в сторону, освобождая место на настиле рядом с собой.
— Это ты во всем виноват, — зашипела я на него. — Это все из-за тебя.
— Ну, конечно, — язвительно фыркнул в ответ сосед, — из-за
Я обиженно насупилась и села на пол, прислонившись спиной к решетке. Ушибленный палец дергало, но гораздо сильнее болело что-то внутри. Обида душила своими мерзкими лапами, и мне из-за этого хотелось придушить кого-нибудь другого. Я оценивающе посмотрела на Хранителя и дернулась. Его внимательный взгляд начинал здорово напрягать. С тех пор, как нас вывели из комнаты, и Василиса шепнула что-то ему на ухо, Хранитель вот так и смотрел на меня, будто бы мысленно решая какой-то важный жизненный вопрос.
— Руслана, пол холодный. Иди сюда, — он покачал головой и снова похлопал рукой рядом с собой.
Я с тоской покосилась на соломенный настил, но упрямо поджала губы. Пятая точка и правда начала замерзать, но я просто встала на ноги, даже не думая приближаться к соседу.
— Вот упрямая, — закатил глаза тот.
— Сам баран, — не осталась в долгу я. — Чего вы вообще приперлись? У меня только-только все с Иваном получаться стало.
Максим, который только недавно успокоился, снова разозлился.
— Руслана, сядь сюда, я тебе сказал. И, ради Бога, закрой рот, пока я тебе его не заклеил.
Угроза прозвучала весомо, а интонация, с которой она была озвучена, однозначно намекала на то, что ничто и никто не помешает Хранителю эту самую угрозу выполнить.
Внезапно, по темнице пронесся гулкий звук, будто хлопнула, закрываясь, тяжелая стальная дверь, и оба факела у нашей камеры погасли. Помещение вокруг погрузилось в кромешную тьму, и все звуки разом обострились. Я отчетливо услышала, как где-то зазвенели цепи. Вода теперь капала как будто прямо над головой и с удвоенной силой. Стало невыносимо жутко. По спине прошлись мурашки, а к горлу поднялся колючий комок страха. В попытке успокоиться, я втянула носом пропитанный сыростью воздух и замерла. Где-то снова бухнули тяжелой дверью, а летучие мыши прошелестели прямо рядом с решеткой.
— Мамочки, — всхлипнула я, с размаху плюхаясь обратно на пятую точку. Захотелось сжаться в комок, что я, собственно, и сделала. Спиной прислонилась к каменной стене и прижала к себе коленки. Крохотное окошко размером с яблоко под потолком пропускало лишь едва заметный тонкий луч света, в котором клубилась пыль. Стало понятно, что стражники покинули темницу, заперев ворота снаружи. А это значило, что мы так и останемся здесь в этой жуткой кромешной сырой темноте совершенно одни.
— Мы умрем, — тихо просипела, сильнее прижимая к себе коленки, и снова повторила уже полюбившееся: — мамочки.
— Когда-нибудь, непременно, — раздался голос Хранителя над ухом. Я вздрогнула, но Максим, каким-то чудесным образом увидев меня в темноте, схватил за локоть, не позволив повалиться на каменный пол.
— Пойдем, сядем на настил. — его голос звучал спокойно и даже как-то… ласково что ли.
— Никуда я с тобой не пойду, — попыталась было смело заявить соседу, но голос от испуга сел окончательно.
Максим
— Пригрелась? — насмешливо фыркнул Хранитель и осторожно сгрузил меня на настил. Сразу стало зябко и жутко, но Максим присел рядом, и я непроизвольно подвинулась ближе к нему.
Решено. Пора заключать временный мир.
Мы сидели, прикасаясь друг к другу плечами и думали каждый о своем. Вернее, это Максим о чем-то думал, рассеянно выстукивая пальцами незамысловатый мотивчик по настилу, а я испуганно прислушивалась к ужасающим звукам темницы. Странно, раньше всегда думала, что в подземельях и катакомбах царит тишина, но как же я ошибалась. Звуков тут было так много, и каждый из них был таким устрашающим, что у меня сводило зубы и мышцы. По каменным коридорам гулял ветер, но создавалось впечатление что какое-то страшное и огромное чудовище дышит, изредка порыкивая и всхрапывая. Где-то далеко кто-то гремел цепями и стонал, раздавался странный приглушенный вой и шорох. Мне было так страшно, что стало плевать, что подумает Хранитель, поэтому я просто вцепилась в его руку и прижалась щекой к плечу. Парень, почему-то язвить не начал, а как-то задумчиво вздохнул.
— Руслана, — тихо проговорил он, вырывая у меня руку и приобнимая ей за плечо, — мне тут Василиса сказала, что догадывается, почему не подействовало зелье.
По темнице пронесся очередной протяжный гул, и я вздрогнула.
— Опять ты за свое, — едва не всхлипнула, обеими руками обнимая парня за талию и предупреждая: — только попробуй подумать что-нибудь не то. Я Ваню люблю. Мне просто… Мне просто очень страшно.
— Да я вижу, — фыркнул Максим, успокаивающе поглаживая меня по спине, — прекрати так трястись. Никто тебя тут не съест.
Я бы на месте Хранителя такими оптимистичными прогнозами не бросалась, но пришлось поверить. В конце концов, выбора у меня сейчас не было. Максим тяжело вздохнул и еще сильнее задумался.
— Это зелье… — снова завел он свою излюбленную тему, а я закатила глаза, понимая, что горбатого только могила исправит. — Ты же помнишь, что русалки сказали на озере, какое должно быть условие для действия противоядия?
— Какое? — задумалась я, — а ты про то, что заколдованный в сердце любовь иметь должен, и эта любовь и должна опоить, чтобы заклятие снять?
Я не увидела, скорее почувствовала, как Хранитель кивнул.
— Ну и что? — язвительно поинтересовалась, а потом внезапно поняла, к чем клонит сосед. Отстранилась, сбросила с себя его руку и в ужасе выпалила: — Ты что, думал, что ты мне нравился? В смысле? Ты? Мне? Совсем что ли спятил?
Максим не ответил, но как-то странно хмыкнул.
— Знаешь, что? — я бы даже на ноги от возмущения вскочила, не будь мне так страшно, — оставь свои мыслишки при себе, понятно? Ваню я люблю, и точка. А ты мне даже никогда не нравился!