Пособие по выживанию в сказке

Шеина Александра

Когда сил уже совсем не осталось, и начало казаться, что мы просто сгинем под толщей камня, не найдя выхода, Максим, остановился и придержал меня за руку.

— Слышишь? — шепотом поинтересовался он.

Я устало потерла виски и прислушалась. Васька тоже остановился и дернул ушами. Кот, может, что-то и расслышал, но я так и осталась в неведении. Пещеры с монстрами закончились какое-то время назад, их рычание уже не было слышно, и с тех пор нас окутала мрачная тишина, лишь изредка нарушаемая легким свистом едва заметного ветерка. Час назад на стенах перестали

появляться факелы, которые мы до этого с успехом меняли, и я серьезно опасалась, что мы останемся еще и без света.

— Что такое? — поинтересовалась я у Максима.

— Вода, — так же тихо отозвался тот, — и птицы.

Я снова прислушалась, но и на этот раз ничего не расслышала. Однако причин не доверять Хранителю в его чутье у меня не было. Раз Максим сказал, что слышит, значит так и есть. Как оказалось, не зря. Слабо пробивающиеся лучи света сквозь заколоченные доски замелькали впереди, будто бы мираж в пустыне. Мы одновременно сменили вялый шаг на бег и бросились к выходу.

Доски оказались трухлявыми, и Максим выбил их без особого труда. Мы вывалились на свежий воздух и с наслаждением рухнули в высокую траву.

Уже вечерело. Солнце садилось за горизонт и отовсюду слышалось пение еще не уснувших птах. Комары мгновенно облепили вспотевшее тело, но шевелиться было настолько тяжело, что я решила дать кровососущим полакомиться. Кот, жалобно мяукнув, растянулся рядом в позе звезды, прижавшись пушистым боком к моему животу. Я забыла про раздражение и обиды, и зарылась пальцами в длинную шерсть. Котяра счастливо замурлыкал.

— Надо идти, — устало проговорил Максим спустя несколько минут молчания, когда я уже начала проваливаться в дрему.

— Давай здесь заночуем? — предложила я, но Хранитель не согласился.

Разломанные доски следовало собрать обратно в кучу, хотя бы, для вида, и постараться уйти в лес как можно дальше. Если за нами пустятся в погоню, то взять тепленькими прямо у выхода из катакомб будет проще простого.

— Вась, — я потеребила громко мурлыкающего Кота по макушке, — ты говорил, что Яга с Кощеем будут нас здесь ждать.

— Будут, — вяло зевнул тот в ответ, раскрывая свою огромную зубастую пасть, — они и есть здесь. Я запах Ягушкин чую.

Я лениво повернула голову к Максиму. Тот на слова Кота улыбнулся, но открывать глаза не спешил, наслаждаясь коротким отдыхом. Его грудь вздымалась, будто бы Хранитель специально дышал так глубоко, чтобы насытить легкие кислородом на несколько дней вперед.

— А почему они тогда не показываются? — поинтересовалась я.

— Так за версту ж они ждут, не менее. Туточки больно опасно бы было.

Я нахмурилась, пытаясь достать из памяти хоть какую-то информацию об упомянутой котом системе измерения. Поиски ничем не увенчались, поэтому пришлось обращаться за помощью к Максиму.

— Чуть больше километра, — Хранитель медленно сел и взъерошил пальцами и без того растрепанные волосы.

Я сдавленно застонала. Целый километр по Лесу! Да мне лишний шаг-то кажется чем-то невозможным, а тут целый километр! Ныть вслух

я не стала, хотя и очень хотелось. Прекрасно понимала, что Хранитель и Кот находятся в точно таком же положении.

— Зато по свежему воздуху, — вздохнула я тяжело и тоже села. Потом подумала и опустила голову Максиму на плечо. Тот уже снова закрыл глаза и, казалось, задремал.

— Надо идти, — вяло пробормотал он.

— Надо, — согласно зевнула я.

— Темнеет уже.

— Ага.

Кот потянулся и положил мне на колени голову и передние лапы. Я машинально почесала пушистика за ушами. Солнце опускалось за горизонтом, и постепенно пение птиц сменило стрекотание сверчков и далекое кваканье лягушек. Мошки стали агрессивнее, а откуда-то из леса донеслось уханье совы.

Кажется, мы все-таки задремали. Ненадолго, но, когда я пришла в себя, солнце окончательно скрылось, а сумерки сгустились. Кот похрапывал у меня на коленях, а Максим, который положил свою голову поверх моей, устало сопел.

— Макс, — я осторожно потеребила парня за ногу, не поднимая головы с его плеча. Шея затекла, как и спина, но резко будить Хранителя я не решилась.

— М-м-м-м, — сонно пробурчал он.

— Мы уснули, — протянула устало. — Надо идти. Скоро совсем стемнеет.

Хранитель поднял голову и открыл глаза. Удивленно осмотрелся и пробормотал себе под нос:

— Черт.

Сон в неудобной позе не принес ни капли желанного облегчения. Казалось, что все тело налилось свинцом, а усталости только прибавилось. Пока мы выбрасывали уже ненужные факелы обратно и кое-как прилаживали доски к выходу из катакомб, стемнело окончательно. Мы набрали сухих веток и, на всякий случай, завалили проем еще и ими.

— Васька, пошли, — закончив с этим делом, Максим потеребил мирно дремавшего пушистика за хвост.

Тот вяло мяукнул в ответ, но послушно поднялся на лапы. Широко зевнул и дернул помявшимися усами.

— Давай только на этот раз без блужданий, — хмуро предупредил его Хранитель.

Кот обиженно насупился, но промолчал. Я же почти не переживала по этому поводу. Все-таки сейчас Василий поведет нас по запаху, а не по памяти (с чем у пушистика серьезные проблемы). Тем более он уже говорил, что чувствует Ягу и Кощея, значит найти дорогу ему не составит труда, и от его умственных способностей это никак не зависит.

За все время, что путешествовали по Лесу, мы ни разу не шли ночью. Как только солнце скрывалось за горизонтом, мы тут же останавливались и готовились к ночлегу. И сейчас я отчетливо понимала, что мы все делали правильно. Всего один ночной переход без единого источника света непременно привел бы нас к большим проблемам. Вот как сейчас, например. За несколько метров в темноте, идя на голос Василия, я умудрилась споткнуться около десятка раз и едва не сломать ногу, перелетев через выкорчеванный пенек. Максим попытался было взять меня за руку, но идти в таком положении оказалось еще неудобнее. В следующий раз я просто потянула несчастного Хранителя за собой, и на землю мы рухнули уже оба.