Посол к Сталину
Шрифт:
В письме моему другу Артуру Кроку я не сказал, что собираюсь поднять этот вопрос с Советским правительством неофициально, потому что не был до конца уверен в уместности этого. Хендерсон, как и всегда, оказался полезен. Мы обсудили вопрос с ним и он склонялся к мысли, что дипломатической неуместности в моём личном ходатайстве перед властями не должно возникнуть, если я очень чётко укажу, что это не входит в мои официальные дипломатические полномочия.
В соответствии с договорённостями, я посетил президента Калинина, премьера Молотова и министра иностранных дел Литвинова. «Очевидно», – сказал я, – «целью дипломатического
Я обрисовал, по возможности, высокую репутацию, положение и место в обществе американских журналистов и, что даже если это не поможет, то возымеет благоприятный эффект на общественное мнение Соединённых Штатов, если бы Советское правительство могло высказать свои соображения касательно преданности Рома своему правительству и его поведения в этой связи в Вашингтоне.
Было бы правильно, чтобы свидетельства подобного рода рассматривались в связи с вопросом виновности Ромма. Моё предложение было воспринято учтиво. Молотов заявил, что высоко ценит мои добрые намерения и приветствует мои предложения.
С другой стороны он сказал, что к сожалению, джентльмены из прессы в Вашингтоне не владеют всеми известными ему фактами. Поэтому он надеется, что они придержат свои оценки пока не будут раскрыты все факты. Его правительство не может никого заключить под стражу пока не будут подробно исследованы все обстоятельства.
Если, тем не менее, останется место для сомнений, они серьёзно примут во внимание заявления американских журналистов из Вашингтона. Я ушёл с ощущением, что если что-то можно будет сделать, это будет сделано. Бедняга Ромм, конечно, не оставил себе ни единого шанса после своих признательных показаний на открытом процессе.
Во всяком случае, его больше не вызывали на открытый процесс и меня проинформировали, что он был направлен на работу внутри страны. Посол Уманский, когда я позднее беседовал с ним об этом деле, сообщил, что это благодаря американским журналистам, которые спасли его, так как «отчёты о деяниях Ромма выглядели очень плохо».
(Примечание Мемуариста. Посла Дэйвиса не стали расстраивать, но американские журналисты помогли не очень. Владимир Ромм был расстрелян 8-го марта 1937-го года. Важная история – в список обвиняемых по процессу Радека он не попал.
Осуждён был позднее, закрытым заседанием Военной коллегии Верховного суда СССР. Скорее всего, это говорит о том, что расстреляли его не за связи с Троцким, а за чисто шпионские дела.
Судя по всему, были данные о его работе не только на Советскую разведку, но и на чужие спецслужбы. Случай, увы, нередкий. Как бы то ни было, пока не раскроют архивы, правды мы не узнаем. Был ли Ромм честным разведчиком или предателем, кто знает. Продолжаем.)
Дневник, Москва, 30-е января 1937-го.
Час дня, принимал визит посла.
(Примечание Мемуариста. Опять фамилия и страна посла вымарана Дэйвисом из соображений секретности. Чем дальше перевожу, тем сильнее кажется почему-то, что посол этот
Он крайне ожесточён против Советского режима. Что касается процесса Радека, который на этой неделе стал для дипломатического корпуса сенсацией, он считает это сфабрикованным делом и внутренней борьбой между старыми большевиками.
Он считает, что все эти признания выбиты разнообразными угрозами и силовыми полицейскими методами. Он рассказал мне весьма необычную историю, которую только что сам услышал.
Некий польский гражданин был арестован на Украине по обвинению в шпионаже. Насколько он понял, польскому посольству не удалось добиться его освобождения, поэтому польское правительство взамен арестовало двух видных коммунистов в Польше. Это привело к обмену заключёнными на границе. Поляк казался очень больным и был взят под наблюдение польских врачей, а затем госпитализирован.
Они пришли к заключению, что больной был одурманен без его согласия путём введения атропина или какого-то другого наркотика в пищу с целью ослабить его волю. По его мнению это было одной из причин этих признаний на процессе.
Он также предположил, что причиной признания Ромма был вынужденное возвращение его жены и ребёнка в Россию и что Ромм понёс наказание из-за страха, что им причинят вред. Он сказал, что с его стороны это чистая догадка, не подкреплённая доказательствами.
Это было первым конкретным утверждением, что я услышал в связи с общими слухами об использовании наркотиков и это тоже оказалось слухами, да притом из предвзятого источника.
(Примечание Мемуариста. Если сегодня включить некоторые либеральные радиостанции – услышим там слово в слово доводы этого самого неназываемого посла. Процесс – театральная постановка, подсудимые одурманены наркотиками, семьи в заложниках и т.п. Восемьдесят лет прошло, а методички доктора Геббельса работают на неподготовленные умы всё так же хорошо. Продолжаем.)
Комментарий Дэйвиса.
В последующей беседе об этом "атропиновом" докладе другой дипломат из соседней страны сказал, что он не принимал бы эту историю в расчёт из-за предубеждённости и враждебности рассказчика. Он ссылался на Брюса Локкарта и его описание в мемуарах "Британский агент" как обращались с ним в ГПУ, когда его арестовали по подозрению в участии в неудачном покушении на Ленина. Он также цитировал сделанные обвиняемыми на процессе заявления о неприменении к ним насильственных мер третьей степени. Значение этим заявлениям можно придавать разное, тем не менее, они были сделаны.
(Примечание Мемуариста. Не сразу понял, что посол Дэйвис очень странно передал название главного политического управления ГПУ. У него в тексте это звучит как Гей-Пэй-Оу. Платите, в общем, эти самые, которые не совсем парни, оу. Непонятно, то ли это неудачная транскрипция, то ли посол так странно шутит. Продолжаем.)
Советское правительство опубликовало английские переводы слушаний на этих двух процессах чисток, которые я посещал. С согласия внешнеполитического ведомства мне удалось добыть пятьдесят или шестьдесят копий каждого, которые я разослал различным друзьям в Соединённых Штатах.