Посольство
Шрифт:
– Понял, мистер Шеннон, - ответил Даннинджера, сурово поглядев на него.
Миссис Мэрилин Дрекер только успела бросить очередной окурок в кучу предыдущих, как дверь кабинета "F" открылась, и Мэрилин, вскочив с кресла, бросилась туда, стремясь обо-гнать других посетителей. Это была рослая, массивная дама сорока четырех лет от роду. Черные её волосы были заколоты пластмассовыми лютиками, зеленое платье без рукавов засте-гивалось спереди на пуговицы, на левой руке было восемь стеклянных браслетов, на правой шесть, косметика была выдержана в темных тонах.
Сидней
– Я не могу больше ждать, я тут просидела Бог знает сколько времени.
– Извините, миссис Дрекер, я только позвоню...
– оттес-нить её не удалось: она уже была за порогом и прихлопнула дверь.
– Довольно! Я уже там насиделась!..
– Миссис Дрекер, потерпите, через пять минут я буду в вашем полном распоряжении.
– Ах, я вся горю!
Зазвонил телефон. Тьюлер повернулся, чтобы снять трубку, однако сделать этого не успел: посетительница, задрав подол платья до пояса, проворно сняла штанишки и выпрямилась, держа их перед собой.
– Я вся горю!
Тьюлер едва увернулся от надвигающихся штанишек. Миссис Дрекер, бросив их в корзину для бумаг, настигла его у стола и с улыбкой шевельнула бедром. Тьюлер, не обращая внимания на звонящий телефон, распахнул дверь.
– Пойдемте, миссис Дрекер, у нас тут есть помещение, где вы сможете отдохнуть, - и, крепко взяв её под локоть, вывел наружу. Там, в просторной приемной, она вырвала у него руку и села на пол, а потом растянулась во весь рост и зарыдала.
Четверо ребятишек, кругами носившихся по приемной, резко остановились и, притопывая, подошли посмотреть.
– Ну, сделайте же что-нибудь! Пусть она замолчит!
– крикнул кто-то из посетителей.
– Ничего себе "отдел защиты"! Уберите её, она нервирует мою престарелую мать!
– Извините меня, сэр, но я вынужден обратиться к вам с жалобой на бессовестное мошенничество, которому подвергся в двух шагах отсюда...
– Эй, мистер как-вас-там! Я тут больше торчать не наме-рен!
Тьюлер слегка вздохнул. Очень характерный выдался день.
В 15:45 секретарша Шеннона сказала, что внизу его спра-шивает майор Кевин Лоуренс, прибывший из Франкфурта. "Слава тебе, Господи, - подумал Дик, - доктор. Наконец-то!" Он попросил проводить майора в свой кабинет и вышел на площадку встретить его. Лоуренс оказался человеком лет сорока пяти, среднего роста, остролицым, с коротко остриженными, слишком рано поседевшими волосами. На нем был темно-синий штатский костюм и полосатая сорочка, а по виду майор напоминал оборотливого и удачливого маклера.
– Майор Лоуренс? Очень рад вас видеть. Я - Ричард Шеннон.
– А-а, очень приятно! Мой ассистент и сестра - в "Конти-нентале", майор оглядел его холодными серыми глазами.
– Из соображений безопасности мы свели объяснения в по-сланной вам телеграмме до минимума. Хочу вас ещё раз предупредить, майор, вас и ваших коллег, что дело исключи-тельной секретности.
– Понимаю.
– У нас
– Они здесь, в посольстве?
– Здесь, в посольстве.
– Ясно, - словно бы не удившись, сказал майор.
Шеннон подумал: "Молодец майор, хладнокровный малый, Франкфурт знал, кого посылать сюда".
– И что же с ними?
– Огнестрельные ранения.
В глазах майора блеснула искорка интереса:
– Ну, показывайте своих раненых.
Шеннон повел его по лестнице этажом выше. После всех фор-мальностей Лоуренс молча и внимательно слушал разговор Шеннона с охранниками - дверь открылась. Шеннон представил врачу мисс Хилъярд, и тот, кивая в такт её словам о темпе-ратуре, состоянии ран и предпринятых ею действиях, бросил быстрый взгляд на Спивака и Горенко. Первый был в полуза-бытьи и непрестанно стонал. Второй молча смотрел на врача. Лоуренс попросил теплой воды, снял пиджак, закатал рукава сорочки и, вымыв руки в тазике, подошел к койке Спивака. Попросив снять повязку, он приступил к тщательному осмотру.
По его точным и скупым движениям Лоуренс сразу понял, что это профессионал высокого класса. Он открывал рот во время процедуры лишь для того, чтобы попросить откинуть простыню, вынуть тампон, повернуть раненого. Охранник, сидевший развалясь, выпвыпрямился на стуле и внимательно наблюдал за происходящим.
Осмотрев Спивака, майор занялся Горенко. Яркий свет падал из окна на его обнаженное тело. Он лежал с безучастным ви-дом, устремив взгляд в потолок. Лоуренс снова потребовал теплой воды, вымыл руки, вытер их, откатал и застегнул рукава, надел пиджак. Шеннон ждал, но врач по-прежнему не произносил ни слова. Он снова подошел к Спиваку, что-то тихо сказал мисс Хилъярд и лишь после этого повернулся к Шеннону:
– Состояние моряка мне не нравится. Без рентгена я не могу определить, где застряла пуля. Его надо в госпиталь - и поскорее.
– Вот это-то как раз и невозможно, майор. Наверно, я недостаточно ясно выразился: все, что можно сделать, надо сделать здесь.
– Вы хотите, чтобы я провел здесь полостную операцию?
– Да, доктор, к сожалению требуется именно это.
Майор поглядел на него, потом, повернув голову, - на Спивака, неподвижно лежавшего на койке.
– Ну, а что с тем?
– спросил Шеннон, кивнув в сторону Го-ренко.
– Раздроблена лучевая кость... А нога - пустяки. Что касается брюшной полости, не могу сказать ничего опре-деленного, пока не прозондировал рану. Она вроде бы не очень его беспокоит.
– Его жизнь вне опасности?
– Из чего стреляли?
– Доктор, я не знаю. Кажется, из автоматического писто-лета. А это имеет значение?
– Может иметь. Винтовочная пуля не всегда требует опера-тивного вмешательства: внутрижелудочное давление препят-ствует выходу содержимого кишечника. Больному нужен покой, и он выздоравливает, даже если задеты несколько слоев кишок. А вот с револьверными ранами дело обстоит не так, поскольку начальная скорость полета пули ниже.