Посольство
Шрифт:
Шеннон вышел из посольства, миновал стальные барьеры и под внимательными взглядами полицейских, пройдя мимо "Крий-она", свернул на улицу Риволи. Жара делалась нестерпимой, гравий вокруг ровной скучной глади круглого пруда слепил глаза блеском. Парк был полон туристами и парижанами, совер-шающими предобеденный моцион, в пруду сонно плескались кар-пы, маленькая краснолицая женщина, похожая на химеру, неумо-лимая, как сама судьба, двигалась по кругу, взимая плату с тех, кто расположился на стульях. Шеннон поглядел на неё и усмехнулся: отличная работенка вытягивать из французов деньги, тебе бы такую, Дик. Посетители только-только успе-вали усесться, как
– Привет, - сказала за спиной Сью-Энн.
– Привет.
– У меня мало времени, Дик.
– Да-да, я понимаю... Давай пройдемся...
Они отделились от толпы стоявших вокруг пруда и ушли на противоположную его сторону, под деревья. Шеннон не заметил никого из посольских поблизости.
– Итак?..
– Сама не знаю... Он вернулся от посла просто в бешен-стве. Злой как черт. И чем-то очень озабочен... Знаешь, это трудно объяснить, трудно заметить - он ведь очень скрытный человек. Проявляется лишь в том, что он не работает и не желает подходить к телефону... Словно занимает глухую обо-рону. Я это заметила потому, что ему это совсем несвой-ственно - ты сам знаешь. Уж кто-кто, а он... Я плохо объясняю, это почти неуловимо, но ты ведь понимаешь, что я хочу сказать?
– Да.
Здесь, в отдаленной аллее, у самой ограды, было прох-ладно: солнце почти не проникало сквозь густую листву. Пахло землей.
– А о том, что случилось, он не упоминал?
– спросил Шеннон.
– А что случилось?
– Некто вошел в посольство и тяжело ранил Горенко.
– Что-о? О, Боже...
Шеннон в двух словах рассказал ей о происшествии. Сью-Энн смотрела на него с испугом.
– Так что же, они здесь - и Горенко, и солдат?
– Да. Мы устроили на втором этаже лазарет и поставили там охрану. Помни, я тебе ничего не говорил. Советник требует, чтобы мы выдали и Горенко, и этого убийцу - якобы из боязни большого скандала, но я чувствую: тут что-то еще. Понимаешь, он не говорит своим обычным елейным тоном, он небывало тре-бователен, призывал к прямоте, откровенности, чистоте помыслов и деяний. Красный был как рак - утром на совещании. Посол был в ярости. Никаких отгадок у тебя нет?
– Нет. Я мало видела его сегодня. Пока вы ездили на Кэ, он сидел в кабинете заместителя посла...
Они сделали ещё несколько шагов, и Сью-Энн сказала:
– Господи, ну и что же вы будете делать с этим убийцей?
– Не знаю.
– А кто он? Русский?
– Тоже пока ничего не известно.
Сью-Энн неприятно поразил его отсутствующий вид. Потом он поднял на неё глаза:
– А твой босс часто пользуется этим кабинетом?
– Советник? Он читает там телексы...
– Да?
– Ну, понимаешь, Кэрол Глейзер проводит там только несколько часов, потому что заместителя посла сейчас нет. Она должна регистрировать документы, приходящие на его имя, телексы, шифровки и прочее. Ну, вот советник - обычно в присутствии Кэрол - изучает их.
– То есть, ты хочешь сказать, что в отсутствие Чернаса бумаги продолжают циркулировать, как и при нем?
– Да. Многие переадресованы советнику, поскольку он официально замещает Чернаса, а шифровки ЦРУ перед тем, как Кэрол зарегистрирует их и положит в сейф, он читает в этом кабинете.
– Даже те, которые адресованы только трем лицам - Уайту, послу или его заместителю.
– Да...
– произнесла Сью-Энн, и выражение
– К чему ты клонишь?
– Да так, ни к чему, просто хочу понять кое-что. Ты точно знаешь все, о чем сказала мне сейчас?
– Ну, конечно! Я своими глазами видела, как все это происходит. Я же захожу к Кэрол. Он сидит в кресле Чернаса и просматривает шифровки ЦРУ и прочие секретные бумаги, а потом Кэрол запирает их в главный сейф. Однажды она нашла бумагу, которой полагалось уже лежать в сейфе, и подумала, что сейчас ей будет взбучка. Однако он ничего ей не сказал.
– Значит, он подержал её и положил вместе с остальными документами?
– Господи, да я не знаю, я же не наблюдала специально!
– помолчав, спокойно ответила Сью-Энн.
– А ты знаешь, что доступ к этим бумагам - не только из ЦРУ, между прочим, - дается с особого разрешения Вашингтона?
Есть у него такое разрешение?
Сью-Энн, подумав, покачала головой.
– Он визирует документы?
– М-м, не знаю. Ни разу не видела, но, правда, никогда и не присматривалась. Он посылает Кэрол за документами, прихо-дящими на имя заместителя главы миссии.
– Он должен расписываться за них?
– Да, в качестве исполняющего обязанности ЗГМ.
– Но ведь у него нет допуска? Ты его не видела, а если есть, почему он не посылает тебя? Ты же его секретарша? А Кэрол - там, лишь пока отсутствует Чернас. Он выбирает необыкновенно сложный путь, когда все можно сделать намного проще.
– Да, - задумчиво кивнула Сью-Энн.
– Я заметила, что он злится, когда не может без Кэрол войти в кабинет ЗГМ, и по его просьбе я ищу её, когда у него есть свободное время и он может заняться бумагами Чернаса.
Они стояли лицом к лицу. В аллее показалась какая-то женщина с ребенком, и тогда они прошли несколько шагов мол-ча.
– Дик, происходит какая-то путаница.
– Путаница? Да уж, и она мне ужасно не нравится.
– Он подождал, когда женщина с ребенком отойдет подальше и сказал: - Сначала он заявляет, что от русского никакого прока не будет и мы должны выдать его. Потом появляется некто с пистолетом и всаживает в Горенко три пули, а советник приводит доводы один лучше другого, объясняя, почему мы в обход инструкци госдепа должны выдать обоих. В чем-то это логично - он даже Кэдиша убедил, а тот не дурак, но это чертовски не вяжется с его характером. Поразительно не похоже на него. Если бы это исходило от Тони Патерсона, я бы не удивился - спорил бы, доказывал, но не удивлялся - а тут есть какой-то душок... И ещё история с шифровкой...
– Дик, мне пора...
– Да-да, конечно.
– Он взял её за руку, и Сью-Энн улыбну-лась ему. Пожалуйста, присмотрись к нему повнимательней. Посмотри, послушай - и если что-нибудь заметишь, скажи мне по секрету. Ладно?
Она кивнула.
– Мне одному. Ладно?
– Ладно.
Они повернули обратно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Даннинджер расхаживал у дверей, массируя ноющую кисть руки, и тихо ругался. После ночи, проведенной на стуле, все тело ломило. Но эта тварь расслабиться не позволяла ни на миг. Он и сейчас дергается, стараясь выпутаться и развязать веревки, которыми его прикрутили к дивану. Если это ему удастся - в посольстве появится новый покойник. Дикий зверь. Даннинджеру он напоминал давний детский сон: будто бы он оказался заперт в клетке с диким кабаном, и тот идет на него, уставя клыки и помаргивая свирепыми маленькими глазками, и некуда убежать от него, и ноги скользят по цементному полу, залитому лужами жидкого навоза.