Посольство
Шрифт:
– Может, надо было бы его подстрелить?
– спросил Клаттон.
– С дыркой в ноге не больно-то попрыгаешь.
– Почему вы его водили именно в этот сортир?
– тихим го-лосом, стараясь не сорваться, спросил Даннинджер.
– А в том, что поближе, - есть окно. Стэси застукал его, когда он вздумал развлекаться.
– Что?
– Оторвал длинный кусок туалетной бумаги и привязал его к раме на манер вымпела...
– И мне не доложили?
– Дежурил мистер Уайлдсмит, он был в курсе... Да вы не расстраивайтесь, мистер Даннинджер, не будет
– Как раз будет. Может быть, он и хочет дождаться убор-щиц. Вот тогда он даст шороху... Нет, мы должны выкурить его оттуда.
– Но он же в наручниках, так что особенно не разойдешь-ся... Ой, слышите?...
Из кабинки доносились голоса. Стэси ругался.
– Дверь закрой, - сказал Даннинджер.
– И давай за мной.
Он побежал по коридору, а негр, прихлопнув дверь в уборную, заторопился следом. Коридор этот, ведущий длинным концом в центральный холл, раздваивался: налево - боковой проход, направо - комнаты отдела печати. Все вместе напоми-нало букву "Т".
– Я встречу его здесь, - прошептал Даннинджер.
– Ты прыг-нешь, когда он повернется ко мне.
Он нырнул налево, вскочил в ближайший кабинет, затаился за дверью и вытащил пистолет. Негр побежал в коридор направо. Даннинджер напряженно вслушивался: потом понял, что охранник внизу услышал выстрелы - раздались его шаги и го-лос :
– Сэр, у вас тут все в порядке?
В эту самую минуту Кестен вытащил Стэси в коридор. Даннинджер стиснул зубы.
– Сэр... Мистер Даннинджер!.. Что у вас там?
– долетел голос снизу, из центрального вестибюля.
Шаги Кестена приближались. Даннинджер сквозь матовое сте-кло двери увидел скользнувшую из коридора тень - она двига-лась все медленней и наконец остановилась. Клаттона он видеть не мог. Тень осторожно заскользила дальше: Кестен, который вел перед собой Стэси, показался в поле зрения. Даннинджер неслышно вышел из своей засады, но Кестен свернул не к нему, а в тот коридор, где притаился негр.
– Мистер Даннинджер!..
– продолжал взывать охранник снизу.
Кестен, заметив мелькнувший силуэт, отпрянул направо. Даннинджер вышел на свет и увидел, как негр сзади набросился на Кестена и сбил его с ног. Они покатились по полу, грохоча башмаками. Грянуло три выстрела один за другим. Даннинджер подоспел в ту минуту, когда Кестен страшным ударом свалил Клаттона, а Стэси подхватил пистолет. Даннинджер с разбегу навалился на Кестена, и одновременно Стэси опустил рукоятку пистолета на его затылок. Снизу его схватил негр. Втроем удалось наконец скрутить его.
– Что тут творится, черт побери?
В конце коридорчика появился Шеннон - в носках, без галс-тука, рукава рубашки расстегнуты. Он спал в кресле в своем кабинете. Даннинджер в двух словах рассказал ему о проис-шествии.
Кестена отволокли в комнату.
– Ну, - сказал Даннинджер, - отныне и впредь все прогулки отменяются. Поставить ему ведро.
– Да-а, - уныло протянул Стэси, - ему поставишь ведро, а он его тебе на голову и наденет.
– Не исключено, сынок, совсем
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Над Тюильри, несмотря на ранний час, уже висело знойное марево. День будет жарким, подумал Гэмбл. Он заметил, что в движении машин у посольства что-то изменилось, а потом по-нял, что именно: на обеих сторонах авеню Габриэль появились знаки "Въезд запрещен" - белый "кирпич" на красном фоне, а полицейский на мостовой давал свисток каждый раз, когда во-дитель по привычке сворачивал сюда. Интересно, предупредила ли префектура посольство? По крайней мере, в газетах ничего не было.
Теперь стало невозможно, выехав со двора, подняться по авеню Габриэль. Мало того: справа Гэмбл заметил импрови-зированный КПП: в боковом проезде между площадью и садами Елисейских Полей стоял полицейский фургон с антенной на крыше, а напротив прогуливалось четверо мужчин. У двоих на груди висели тяжелые полицейские автоматы. Они внимательно наблюдали за проезжавшими машинами, которые теперь, отъезжая от посольства, могли следовать только в этот боковой проезд, мимо фургона.
Гэмбл замедлил шаги, нашарил в кармане пачку сигарет, закурил и, сунув руки в карманы, постоял немного, вдыхая запах свежей влажной земли из-под деревьев. В полдень здесь будет нечем дышать, в саду лягут густые тени, как на полотне Манэ "Завтрак на траве".
Он подумал, что сюда в детстве водили гулять Марселя Пруста, а его бабушку хватил удар именно в этом туалете - он остался таким же, каким был тогда, и даже служительница его, в белом накрахмаленном чепчике, в белом фартуке поверх длин-ной юбки - словно из прошлого века: так и кажется, что она сейчас позовет на помощь бедной старушке.
Какой удивительный город! Гэмбл и любил, и ненавидел его. Он дарил ему восхищение и вдохновение, он же вызывал самую лютую злобу. Гэмбл знал, что никогда не сможет без душевного волнения смотреть даже на картинку в рекламном проспекте, если на картинке этой - знакомый угол или фасад дома.
Выбросив окурок, он зашагал дальше, направляясь к по-сольству, и слева, за деревьями, заметил ещё один поли-цейский фургон - следующий КПП. Полиции у самого посольства заметно прибавилось, на тротуаре стояло пятеро ажанов, трое на углу, ещё двое - напротив. Зато обычная парочка агентов в в штатском исчезла: наверно, их теперь больше, и они прячу-тся где-нибудь в укромном месте, ведут наблюдение. Лоток цветочницы и киоск, где продают лотерейные билеты, вроде бы пододвинулись поближе к посольству.
Наверху с ним сердечно поздоровался Зилл. Мэйзи говорила по телефону, трубка другого лежала на столе. Оглянувшись на вошедшего Гэмбла, она сказала:
– Нет, у него деловая встреча... Думаю, через полчаса...До свиданья. И сейчас же взяла другую трубку: - Да! Простите... Но я же вам сказала: с этим надо обращаться к нему самому. Нет, сейчас его нет. Пока неизвестно... Конечно, как только появится... Я непременно передам. Всего доброго.
– Доброе утро, Мэйзи, - сказал Гэмбл, засучивая рукава рубашки.