Посредине ночи
Шрифт:
На сей раз моя подруга надела просторный бежевый балахон, сквозь несколько слоёв полупрозрачной ткани которого слегка просвечивали очертания её фигуры, затянутой в тёмно-коричневый комбинезон-трико. Балахон совершенно не стеснял движений, из чего я сделал вывод, что моя подруга не исключает осложнений с имперскими штурмовиками, а военный комбез не надела лишь потому, что с обликом аристократичной дамочки он абсолютно не будет сочетаться.
– Погодите-ка, я с вами! – догнал нас у выхода Килиан.
До кабинета Рийо добрались без приключений. Правда, на этаже администрации в лифтовом холле дежурили двое белых штурмовиков, но пост носил больше декоративный характер:
– Почему вы не улетели?? – с порога набросилась на нас панторанка.
– Потому, что своих мы не бросаем, – отрезала Осока. – Я намерена вытащить этих парней. Не позволю делать из них цепных стриллов Императора.
– Каким образом?
– «Катарн» может взять семьдесят душ, «нерфы» – по тридцать…
– А на планете их будет ждать тёплый имперский приём.
– Дамы, дамы, погодите! – вклинился кореллианец. – У меня есть более безумная идея. «Хелси»! Он может вместить хоть всё население станции. И на нём остался неповреждённый гиперпривод. Я ведь при тебе его смотрел, Рийо.
– Толку, что он исправный, если нет генераторов? – воскликнула панторанка.
– А мобильный? Который питает оборонительные турели? И на станции имеется ещё один такой же. За несколько часов они накачают достаточно энергии на один прыжок.
– Допустим. А как…
– Погоди, – остановила её Осока. – Начинаю понимать. Ты хочешь использовать неисправные корабли, что мы притащили со свалки?
– Да. Грузим на них беженцев и буксирами толкаем на свалку, как ненужные. Подозрений это не вызовет. Контрабандисты часто так поступают…
Дослушав до конца план Килиана, Рийо только головой покачала:
– Стопроцентная авантюра!
– Тем не менее, мне этот вариант представляется наилучшим из возможных, – сказала Осока.
– Ну, сколько тебя знаю, ты всегда была сторонницей безумных затей.
– Да, и, заметь, они мне всегда удаются! – беспечно засмеялась тогрута.
– Хорошо. Ладно. Тогда… я тоже с вами! Пока я здесь не превратилась в брюзгливую старую деву на побегушках мелкого имперского чиновника, – Рийо отошла к столу, нажала клавишу комлинка: – Начальника Карантинной службы доктора Р’Валуси срочно ко мне!
Полчаса спустя четыре неисправных грузовика были отстыкованы от станции, и буксиры поволокли их к слабо посверкивающему в отдалении пятну космической свалки. Вскоре за ними стартовали пять сцеплённых боками спасательных капсул – своеобразная «связка гранат», которую толкал ещё один буксир. Нутро центральной капсулы было полностью выпотрошено, и в нём закреплена полуторатонная туша передвижного энергогенератора.
В Первом ангаре царила непривычная и, по моим ощущениям, напряжённая тишина. После отправки беженцев здесь оставались пятеро: мы с Осокой, Пятерня, Вантезо, штатский пилот-салластанин, временно назначенный на корабль бреганцев, и дежурный пограничник. Технический персонал, без лишнего шума собрав вещички, улетел с эвакуированными женщинами, готовить повреждённый республиканский фрегат к броску через гиперпространство. Из наших на станции оставалась одна урезанная смена – диспетчеры, медики, полицейские и по два-три человека в инженерных секциях, они должны были уйти последними. Имперцы пока ни о чём не догадывались, во всяком случае, они спокойно пропускали в пограничную казарму офицеров и позволяли сменять каждые два часа оставшиеся посты. То-то будет им сюрприз утром, когда выяснится, что значительная часть персонала «Румелии» – все те, кого Рийо
– Поспи, – мягко посоветовала мне Осока и улыбнулась: – Завтра вставать рано.
– Это-то меня и беспокоит.
– Помочь? – она позволила мне лечь, взяла за руки, как тогда, в первый день. И я, так же, как тогда, почувствовал, что куда-то уплываю, уплываю. И отключился.
Осока подняла меня без двадцати четыре утра. Влила мне в рот местный аналог земного кофе, крепкий и горький, как хина, помогла одеться. Сама она была уже в своём полувоенном комбинезоне и башмаках, только без раскраски на лице.
– Как думаешь, что нарисовать? – весело спросила она меня, пока я одевался.
– Не раскрывай себя. Пусть будет богатая дура, – ответил я.
– Хорошо, дура так дура. Проверь пистолет и бластер.
– Само собой, как учили. А ты?
– Мне хватит вот этого, – Осока похлопала по цилиндрикам у себя на ремне. – Значит, так. Мы с Пятернёй всё сделаем сами. Ты не стреляешь ни при каких обстоятельствах, кроме одного: если нас обойдут сзади. Понял?
– Понял. А ты поосторожнее, хорошо?
– Постараюсь. Не волнуйся.
Лифты на станции работали практически бесшумно, и, всё же, на слабый звук открывающихся дверей белые штурмовики начали оборачиваться. Пятеро? Я похолодел: подруга загораживала мне сектор, стрелять мог только лейтенант Пятерня, а для Осокиных нейронных плетей было слишком далеко. В это самое мгновение Осока выбросила вперёд руку. И три здоровенных мужика в броне, словно пушинки, отлетели к дальней стене, с грохотом опрокинув двух остальных. Пятерня в два прыжка оказался возле них. Маленький тонкорылый пистолет в его левой руке с треском выплюнул несколько молний, и штурмовики затихли. Осока сорвала с пояса металлический цилиндр, нажала кнопку. Из торца брызнуло яркое зелёное пламя. Брызнуло… и осталось на месте, как гудящее призрачное лезвие. Всё последующее произошло в какие-то доли секунды. Прилетевший из коридора перед нами плазменный заряд отразился от огненного клинка и отскочил в верхний угол холла, опалив стену. Неуловимое движение руки – и второй выстрел вернулся туда, откуда вылетел. Пятерня выпалил в глубину коридора из своего короткого ружья. Сгусток плазмы был такой мощности, что даже меня ощутимо обдало жаром. Осока устремилась вперёд, Пятерня – за ней. Только тут я вспомнил о своём задании. Прижался спиной к стене и стал следить за двумя боковыми коридорами, держа наготове бластер. Томительные секунды ожидания сменились приглушённым топотом ног. Панторанские пограничники, нагруженные ранцами и оружием, заполнили холл. Половина из них без остановки погрузилась в открывшийся лифт, трое ловко демонтировали с треноги и разняли на части тяжёлый стационарный бластер имперцев. Тем временем, лейтенант Пятерня ловко снимал с обездвиженных солдат шлемы. Я присмотрелся к лицам штурмовиков. Люди как люди, ничего особенного, если бы лица двоих не были похожи на лейтенанта Пятерню, только помоложе.
– Вот этот старший, – указал он, рассмотрев знаки на воротниках. Пограничники ловко смотали шнуром-стяжкой запястья имперца вместе с лодыжками, подхватили его и как багаж занесли в двери второго лифта. А лейтенант наклонился и короткими точными ударами добил остальных. Видимо, на моём лице отразилось что-то такое, потому что Пятерня нахмурился и сказал:
– А что ты хотел? Чтобы они доложили наверх о ней?? – лейтенант зло ткнул пальцем в направлении Осоки.
– Не ори, – вступилась за меня та. – Человек первый раз, конечно, он не каменный!