Пост-Москва
Шрифт:
Тридцать три, тридцать три
Друга у меня!
Посмотри, посмотри —
Вот мои друзья!
Шаркая, как он привык передвигаться, когда на него не были направлены телекамеры, он добрался до двери. Слоненок в это время довольно фривольным движением хобота залез в трусики обезьянки. Обезьянка засмеялась и упала на спину, дрыгая ножками в воздухе. Папа дернул за ручку, но дверь не открылась. Слоненок стащил трусики с обезьянки и явно возбудился. Папа подергал дверь еще, но она не открывалась. Обезьянка с интересом глядела на слоненка, пока тот пытался на нее взгромоздиться: хэу-хэй! — кричала она. Папа постучал в дверь, чувствуя себя нелепо, будто он работал
Папа открыл, наконец, дверь и вышел наружу, в приемную. В первый момент его ослепил яркий свет синих ламп, казалось, пышущих жаром. Глаза у него заслезились от этого мертвенно безжизненного марева: кто дал ей право менять освещение, она что, загорает тут, сучка?
Под ногой у него что-то хрустнуло и зашевелилось, он посмотрел вниз и увидел какое-то существо, то ли рака, то ли краба, не поймешь. Папа дернулся, его рука коснулась стены и прилипла. Наконец его зрение после полумрака кабинета немного адаптировалось к ярко освещенной приемной, и он смог оглядеться, с трудом оторвав ладонь от чего-то липкого и скользкого.
За столом вместо его секретарши сидело гигантское насекомое, стены были покрыты потеками какой-то слизи, а по полу туда и сюда шныряли маленькие создания с бледными полупрозрачными хитиновыми панцирями. Насекомое задвигало жвалами, направило метровой длины сегментарные усы в сторону Папы и застрекотало, несомненно угрожающе, во всяком случае Папа расслышал в ее стрекоте интонации самки, защищающей свой помет.
От неожиданности ноги Папы подкосились, он рухнул на пол, понимая, что встать уже не сможет. По его лицу пробежал детеныш гигантской самки, он попытался стряхнуть эту мерзость, но рука снова прилипла к слизи, и тут он почувствовал, что не может сделать ни вдоха, потом резкую боль в груди, потом все вокруг окрасилось в красное, и сердце законно избранного диктатора остановилось.
10
ФИДЕЛЬ:
Из первого вертолета выскочил Геринг в сопровождении двух десантников, бронежилет болтался на нем, постоянно сползая с его округлого упитанного живота, каска тоже сидела криво, и ему приходилось постоянно ее поправлять. В довершение картины камуфляж на нем был на пару размеров меньше, чем нужно. Ветер, поднятый лопастями вертушек, заставлял его пригибаться, пока он шел к нам.
— Здравствуйте, Фидель, — Геринг протянул мне руку. Ладонь у него была мягкая, но не безвольная. — Жора… Георгий не сможет участвовать в операции, я буду вместо него.
Ну, мне было как-то без разницы, кто пойдет от федералов, то есть, абсолютно без разницы. Их задача вывести нас на цель и обеспечить пути отхода. Все остальное мы сделаем сами, если получится. А если не получится у нас, никто больше не сможет, я в этом уверен.
Было раннее утро, и стоять на промозглом ветру от вертушек было холодновато, поэтому я пригласил Геринга в наше убежище. Десантники молча пошли за нами. Один из них был в чине майора, другой, судя по полевым погонам, был капитан. Я никогда не доверял федералам, не собирался делать это и сейчас,
— Что у вас с лицом? — как можно невиннее спросил я.
— Пустяки. Небольшая авария.
Не хочет говорить, бедняга. Интересно, кто его так разукрасил? Он же важная шишка, чуть ли не второй-третий человек у них, а тут такая картина маслом — распухший нос, синяки под глазами. Не следы ли это тайной подковерной борьбы за власть? Впрочем, это не мое дело, думал я.
У меня своих дел было по горло. Самокатчики не подвели, пятеро экстремалов прикатили за полночь дружной стайкой. Я дал им в зону ответственности правый наш несчастный фланг. Ребята раздали им оружие и наскоро проинструктировали, как с ним обращаться. Больше всего возни было с максимами, пока наши новые союзнички не научились правильно заправлять ленту и более-менее точно прицеливаться.
— Ваш сектор обстрела вон от того столба слева и до переулка справа, — в голосе Ведьмочки прорезались командирские нотки, что делало ее неотразимой. — Никакой самодеятельности, понятно? Получаете команду на огонь, жмете вот на эту гашетку — все остальное Максимыч сделает сам. Главное, следите, чтобы гасты не прошли ближе вон тех камней. Патронов не жалейте, этого добра у нас, хоть жопой ешь.
Снаряжение было собрано и тщательно уложено в рюкзаки, подсумки и разгрузки. Я решил упаковаться по полной программе и вынес мозг ребятам придирками и тупыми вопросами. Пусть лучше попсихуют с зануды Фиделя сейчас, чем потом в этих гребаных Печатниках кусать локти, если не окажется под рукой нужного оружия, девайса или патронов. Береженного бог бережет, а я отвечаю за них головой.
Вчера я вернулся в отряд довольно поздно, ребята ждали меня, что было необычно — мы, конечно жопу порвем друг за друга, но я понимаю еще Ведьмочку, после секса у нас с ней связь и еще какая, но остальные — старые волчары самообороны — они-то что так дожидались своего непутевого командира? А оказывается было нечто. Нечто, заставившее игроманов из клана «Мертвецы» выглядеть бледно и неуверенными в себе. Они мне понарассказывали о птеродактилях и перепончатых крыльях в таких красках, что у меня самого уже волосы встали дыбом. Разверзшиеся небеса и сонмы черных демонов, пожирающих гастов, как подростки пожирают поп-корн во время последнего сеанса с семнадцатым терминатором, да, это было круто, я уверен.
Мы обговорили основные моменты завтрашнего похода в преисподнюю, хотя разговаривать мне уже не хотелось ровно настолько, что каждая фраза, произнесенная мною, вызывала у меня рвотный рефлекс. Ведьмочка сидела немного в стороне от всех, но наши взгляды пару раз пересеклись в неровных отблесках от костра. И в какой-то момент мне показалось, что я должен — просто обязан — сделать нелогичную, но необходимую вещь. И тогда я встал, подошел к ней и поцеловал ее в губы на глазах у всех. А эти гады встретили мое сюсюканье аплодисментами, уроды! Ведьмочка ответила на мой поцелуй, просунув язычок мне в рот, о, она умела это делать.
— Горько кричать еще рано! — предупредил я свою гоп-кампанию. — Девушка не дала согласия.
— Да! Даю согласие, — тут же встряла Ведьмочка. — Я полностью согласная!
— А поломаться для вида? — поинтересовался Утенок. — Как воспитанная барышня…
Я обнял ее за талию и практически потащил ее к ней в комнату, а, может, это она меня тащила, тут так сразу и не скажешь, бросив на прощание под всеобщее дружное улюлюканье:
— Отбой по всем фронтам! Завтра поднимаемся в шесть.