Пост-Москва
Шрифт:
Я отправляюсь дальше. Он и его самокатчики придут, я знаю.
7
Когда Геринг заходит в павильон, съемки уже в разгаре: Папа пытается засунуть в волчицу некое приспособление с волчьей спермой, но у него все никак не получается. Волчица млеет от этих попыток и пытается лизнуть Папу в руку.
— Славик, что у тебя с лицом? — спрашивает Папа и, наконец, заправляет свой инструмент искусственной любви, куда надо. — Вот, еще один вид живых существ спасен! Мною, лично…
Геринг
Режиссер шевелит тараканьими усищами и вгоняет Папу в образ:
— Ну, что же ты, родненький, ну, нельзя же так. Ты же президент великой державы! Вот, вот так смотри. Скажи ему: «Ты — педераст!» Скажи, скажи этому сопляку, что ты о нем думаешь. Эх, Сталина на них нет. Скажи ему «Пошел нахрен, дворовой», скажи. Вот! Вот теперь я вижу Ивана Грозного. Так, так. Докопайся до него, народ хочет видеть, как ты довыделываешься до министра, а встык пойдет волчица. Осемененная.
Волчица глядит благодарными глазками. Долгоиграющие наркотики не скоро еще ее отпустят.
8
Иван говорит задумчиво:
— Странности начались, когда я сконструировал Ночного Кота. В первый же запуск кот увидел радиоактивную пустыню вместо города. Я понятия не имею, как это могло произойти. Псевдоморфы ведь всего лишь усовершенствованные компьютеры, ну, пусть роботы. А мой кот видел что-то из будущего…
— Не скажите, — отозвался Сергей Сергеевич. — Вы вообще в курсе, откуда взялась технология псевдоморфов?
— Конечно, я же специалист.
— Я знаю, кто вы. Но я спрашиваю о другом — кто изобрел первого псевдоморфа? И вообще, как они работают?
— Ну, имя изобретателя я не назову…
— Что само по себе странно, учитывая, что вы действительно специалист, и выдающийся…
— Я как-то не задумывался над этим… — Иван трет лоб. — А потом стали приходить странные СМСки.
Сергей Сергеевич удивленно смотрит на него:
— СМСки? От кого?
— Я не знаю. За мной кто-то наблюдает. И он знает, что произойдет.
— А можно мне посмотреть? Если там нет ничего личного.
Иван протягивает телефон, открыв переписку с таинственным собеседником. Сергей Сергеевич читает, потом хмыкает:
— Они сделали это!
— Кто это — «они»?
— Улитки, — говорит Сергей Сергеевич. — Мыслящие улитки.
9
ФИДЕЛЬ:
Я ловлю тачку и еду в Тушино. За рулем сидит гаст, из мирных. Или не очень, узнаем. Адреса я не называю и торможу его за пару кварталов от дома Сергей Сергеича.
— Эй, слющай, сюда тысяча рублей
— Эй, я твой мама… — начинает он, но я приставляю клинок к его уху:
— Тссс…
Выродок явно опасен для городских улиц, поэтому выйдя из его раздолбанной тачки я протыкаю ему колеса и разбиваю лобовое стекло прикладом автомата. Потом открываю дверцу и вытаскиваю его за шкирку.
Я ставлю его на колени возле заднего колеса:
— А теперь молись своему аллаху, — говорю, передергивая затвор. — Сейчас ты с ним встретишься.
Скоро все мы с ним встретимся, но пусть они хоть немного побудут людьми. Я сую ему пятьсот рублей за поездку в нагрудный карман и ухожу.
Уже возле самого дома Сергей Сергеича я натыкаюсь на ментов и скорую помощь. Кто-то аккуратно разукрасил дворик трупами нескольких гастов, выложив из них звезду. Менты равнодушно стоят среди этого креатива. Я слышу обрывки их разговоров: «Местная банда… Достали уже всех. Говорят, это они завалили участкового… Типа не было доказательств. Теперь доказательства не нужны.»
Менты начинают паковать трупы в черные полиэтиленовые мешки, я прохожу своей дорогой. Нам с ними нечего делить, кроме этого города. Они делают вид, что не замечают меня — бородатого мужика с автоматом, я делаю вид, что доверяю им — называется законность и правопорядок. Они правоохранители, а я правоприменитель. Баланс сил соблюден, а город умирает прямо на руках. И почти никому нет до этого никакого дела. Люди ходят на работу, лижут жопу начальству ради куска хлеба, проводят лучшие годы жизни в пробках, очередях, в ожидании прибавки к зарплате, невнятно матюкаясь в сторону пришельцев, богачей, власти, телевизора. И никого это особо не волнует
Я поднимаюсь по лестнице и звоню в дверь.
— Я ждал вас, — говорит мне Сергей Сергеич. — И не только я.
10
— Славик, что ты там сидишь? — Папа освободился от ласковой тирании знаменитого режиссера и теперь шаркал по павильону с выражением исполненного перед государством долга. — Как неродной, сел и сидит.
Геринг встал со стула, подошел к Папе и взял его под ручки.
— Что у тебя с лицом, Славик?
Геринг поморщился, но ничего не ответил. Они медленно вышли из съемочного павильона, естественно не попрощавшись ни с кем. Волчица весело машет хвостом, завидев Папу, тот машет ей рукой в ответ.
— Славик, мне надо узнать, что это за хрень, — Папа протянул ему листок бумаги.
— Это сценарий, Папа, — ответил Геринг, ознакомившись с текстом. — «П. входит в кабинет, здоровается с М. за руку, энергично садится в кресло…» Что не так?
— И все? Там ничего больше не написано?
— Все. Обычный сюжет, ты и министр. Немного критикуешь его, но без последствий. Все, как обычно.
Папа задумывается, потом говорит:
— Мне тут в голову пришла… Фраза. Так, подумалось. И ты подумай, будет время.