Постоянная должность
Шрифт:
Брэйд удивился:
— Кто это вам сказал?
— Двое, профессор. Подкиньте человеку мысль, что он поступает благородно, и вы удивитесь, сколько грязи выльет он на других, причем с удовольствием. Так вот, эта Джин Мэкрис. Могла ли она знать, как обращаться с химикалиями? Она ведь просто секретарь, не так ли?
— Могла, — неохотно ответил Брэйд (не пытается ли он спастись, преднамеренно черня другого человека, ведь именно такого поступка ожидал от него Доуни, как чего-то само собой разумеющегося)?.
– Секретарь в университете чисто практическим путем
— Хорошо, это следует принять во внимание. И нам не нужно беспокоиться в отношении алиби, потому что подмену цианида можно сделать в любой момент на протяжении нескольких дней.
— Да.
— Затем есть другая девушка, которая его любила.
— Моя единственная аспирантка. Я узнал об этом позавчера.
— А не раньше, проф? Разве они держали свой роман в секрете?
— Очевидно, они не были уверены, одобрит ли мать.
Доуни усмехнулся.
— Это говорит о том, что ребята всего не знали. Его мать, оказывается, давно догадалась. Она-то мне и поведала. Мать сказала, что, когда девушка идет к парню поговорить о химии, может быть, это и химия. Но когда она ходит поговорить о химии один, а то и два раза в неделю, это уже не химия.
Брэйд нерешительно произнес:
— Любовь обычно не является мотивом для убийства, за исключением случая, когда имела место… ссора.
— Я в первую очередь подумал об этом же, — подтвердил Доуни. — Но мать все такое отрицает. Она говорит, что за день до того они были вместе и очень мило беседовали. Я проверил. Они часто заходили в соседнее кафе поесть мороженого или выпить лимонада. Бармен знал их. Он говорит, что примерно за неделю до убийства они были в кафе и вполголоса о чем-то сильно спорили.
— Да? — воскликнул Брэйд с внезапным интересом.
— Это звучит хорошо, а? Но причиной спора было только то, какой сорт мороженого купить. — Детектив улыбнулся. — Парень за прилавком говорит, что ему показалось, будто Ральф убеждал девушку отказаться от жирных пломбиров.
— Она действительно полновата.
— Что ж, но она все-таки победила. Бармен говорит, что она в конце концов взяла именно «фудж» с шоколадом. Он помнит об этом, потому что положил в мороженое немного сбитых сливок. Вы понимаете смысл всего этого?
— А здесь есть смысл?
— Конечно! Когда молодая парочка выходит из себя и беспокоится о том, какое мороженое взять, можете держать пари, они не собираются расходиться. Если бы он хотел ее бросить, ему было бы наплевать, что она проглотит несколько лишних калорий. Поэтому я считаю, что пожилая леди была права: все у них было о'кэй.
— Меня это не убеждает. Ральф мог просто воспользоваться любым предлогом, чтобы начать ссору и избавиться от Роберты.
— О, это, конечно, не доказательство для присяжных, — сразу же согласился Доуни, — но я и не сбрасываю девушку со счетов насовсем. Ну, а кто еще есть у нас, по вашему мнению, профессор?
Брэйд не мог больше вынести этого. С неожиданной грубостью он выпалил:
— Это вам не поможет, понятно?
— Что именно?
— Я знаю, почему вы пришли,
— Вы имеете в виду нечто вроде того, что вы уже сделали, рассказав о подделках в тетрадках?
Краска медленно залила лицо Брэйда.
— Да. Подобное. Только это правда, и я честно полагал, что она подтверждает самоубийство. Но вы не сможете добиться от меня ничего такого, что свидетельствовало бы о моей вине, потому что я не виновен. Я не возражаю против того, что вы подозреваете меня, — это ваша работа. Но я возражаю, когда вы пытаетесь заполучить от меня доказательства подобным образом.
Неожиданно на округлом лице детектива появилось крайне серьезное выражение:
— Профессор, не понимайте меня неправильно! Я мог бы, конечно, попытаться одурачить вас. Это тоже часть моей работы. Но я ведь этого не делаю. Я на вашей стороне, проф! И скажу, почему. Если бы вы убили парнишку, то сделали бы это лишь для того, чтобы спасти свою собственную репутацию башковитого человека, так? Но такое мог сделать человек особого сорта — этакий, знаете, кичащийся своими мозгами. Такой парень, для которого самое главное, чтобы другие его считали умником, даже если ему придется бросить людям их невежество в физиономию и размазать его по ней… Я говорил с вами в четверг вечером, профессор. Вы химик, а я ничего не смыслю в химии. Вам пришлось объяснять мне много всякой всячины. И вы сделали это так, чтобы я не считал себя слабоумным за то, что не способен с первого слова понять вещи, которым вам пришлось учиться двадцать лет. Парень, который может говорить с таким невеждой, как я, и не ощущать потребности заставить собеседника почувствовать свое невежество, — это не тот сорт человека, который может совершить убийство, чтобы люди не узнали, что и он не самый большой умник на свете.
— Благодарю вас, — сказал Брэйд.
— И я вас также.
Доуни встал и медленно пошел к двери.
— И все-таки я и люди — это нечто вроде того, как вы и химикалии. Я оказываюсь прав в большинстве случаев. Но иногда я ошибаюсь. Ну что ж, не буду вам больше надоедать.
Он поднял руку в знак прощального приветствия.
ГЛАВА 14
Вечером, когда Брэйд невидящим взглядом вперился в телевизор, Дорис подсела к нему и спросила:
— Ты ни о чем не хочешь мне рассказать?
Брэйд медленно поднял на нее глаза. Она была несколько бледнее обычного, но казалась спокойной. Он не переставал удивляться, что Дорис обошла молчанием стычку у Литтлби, хотя можно было ожидать с ее стороны резких упреков в безрассудстве. Но она ничего не сказала ни тогда, ни сейчас.
Не пытаясь ничего смягчить, Брэйд рассказал Дорис о всех событиях этого дня — о Роберте, тетрадях Ральфа, разговоре с Доуни. Когда он закончил, Дорис спросила: