Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Где-то невдалеке загромыхали раскаты грома. Юлия, собравшаяся идти вниз, к ученикам, посмотрела в окно. За высокими соснами чадили черные клубы дыма, вырываясь из высоких кирпичных труб. Вновь удар грома – и новая порция дыма вырывается из черного раструба.
«Опять Димка своих чудищ работать завел», – хмуро подумала девушка. Она прекрасно понимала пользу молотов, соединенных с паровой машиной, но привыкнуть к грохоту было не так-то просто. Хорошо, что мастерские поставили рядом с полигоном, иначе жителям Петровки пришлось бы несладко.
Спускаясь
Приглядевшись, она заметила, что возле входа в лазарет стоят витязи, держа на импровизированных носилках пару человек. Около двух десятков юношей в стальных кирасах, специально замазанных в некоторых местах какой-то грязью; на локтевых сгибах правой или левой руки (у всех по-разному) приторочен шлем-шишак, на ногах – обычные сапоги, чуть зауженные в голени, а на голове вместо черного темно-зеленый берет.
– Матушка Юлия, матушка Юлия, там витязи! Они… ранены! – тут же примчалась к Юле одна из ее учениц, Света, выглядевшая ошеломленной и взволнованной одновременно.
– Уже бегу, – бросила на ходу лекарка, быстрым шагом направившись к носилкам в руках у воинов. – Заносите их в лазарет.
Четверо витязей аккуратно, чтобы не потревожить раненых, прошли в лазарет, положили их поверх жестких постелей и, постоянно оглядываясь, вышли из смежной с общим залом палаты. Дверь следом за ними немедленно закрылась.
Евдокия с восьмью учениками были уже здесь, приготовив первые необходимые мази и настойки.
– Вот вам и практика, ученики, разбивайтесь по группам – и вперед. Мы же с матушкой Евдокией будем следить за вами.
Осмотрев раненых, девушка решила, что больные ранены не тяжело, хотя выглядят неважно, сказывались потеря крови и долгая тряска на носилках. Заражения же пока не было, и это, несомненно, радовало главную лекарку, ведь лечение тогда сводится к восстановлению сил и обычному заживлению ран, без выжигания заразы не самыми приятными и быстрыми методами.
Четверо семинаристов тут же разделились, к каждому из них подошли девушка или отрок, и получалось, что группы равновесные. Все же первоначально четыре Юлиных ученика начинали свое обучение именно у знахарей-травников, и только из-за преследования их учителя были вынуждены согласиться с доводами молодой лекарки и отдать своих учеников на обучение в корпус, где им уже вполне легально разрешалось не только обучаться, но и использовать знания на практике, с благословения самого епископа Иерофана.
А вот четыре пришлых семинариста, занимавшиеся в богословском заведении, были напрочь лишены даже поверхностного понятия о том, чему им предстояло обучаться. Так что первые месяцы были своеобразным экзаменом для начавшей свой путь учителя Юли: азы, с которых начинали все лекари-травники, были обязательным знанием для любого из будущих лекарей.
Вот только проблема нехватки грамотных,
Юля прекрасно понимала всю пользу совмещения методов европейских лекарей и травников Руси, но вот найти нужного человека она не могла. Одна надежда на то, что Алексей сможет заинтересовать какого-нибудь лекаря в своих странствиях и привезти сюда для обучения.
Отдавать же своих учеников в Москву на практику к Николаю Бидлоо, возглавляющему госпиталь, построенный три года назад рядом с Немецкой слободой, Юлия не хотела, потому что после обучения у Бидлоо все лекари обязаны были по назначению государя разъезжаться по городам или в армию, где и лечить больных и увечных. А это, как известно самой возлюбленной наместника, царевичу не нужно никоим образом, ведь для него в первую очередь важен свой корпус и Рязанская губерния, а только потом уж вся Россия.
Для тех же, кто ослушается приказа, было особое наказание. Всех докторов и лекарей держал под своим надзором Монастырский приказ, правда, только в Москве и прилежащих землях, но ведь кто сказал, что после обучения отроков отпустят обратно в Рязань?
Вот и мучилась Юля, думая, как быть, однако все равно с должным старанием пыталась по латинским книгам, привезенным по заказу Алексея из столицы, изучать анатомию, благо возможность была. Так что кое-какие знания по строению человека лекари все равно получали, но до полноценного понимания им было еще очень и очень далеко.
– Как продвигаются ваши дела, ученики? Почему до сих пор не помогли раненым? – нахмурилась Евдокия, видя, как у одного из учеников трясутся руки.
Практики, кроме той, что давал корпус (растяжения, ссадины, хвори), у юных лекарей, которым только-только исполнилось от силы шестнадцать весен, попросту не было. Вот и получалось, что теория лежала мертвым грузом в головах будущих лекарей, а столкнувшись с действительностью, они ошеломленно замерли, не зная, что предпринять.
– Все вместе отвечаем мне: что нужно перво-наперво сделать с больным, каким бы он ни был? – Голос сорокалетней учительницы был до невозможности сух.
– Осмотреть и обработать поверхность раны, если таковая имеется, – тут же ответил нестройный хор голосов.
– Так почему же два воина лежат в крови и с перевязанными тряпьем ногами?
От слов учителя ученики быстро пришли в себя и тут же разбежались по сторонам, следуя давно отработанной схеме: кто-то нес чистые тряпицы, кто-то – теплую воду, всегда стоящую в лазарете, кто-то искал нужные мази или настойки, а последний аккуратно разрезал ножницами ткань на теле раненого витязя.